Камилла снова увидела их в своем воображении так ясно, как будто это возможное было уже действительным. Да, она увидела их, считающими себя в полной безопасности уединения, пользуясь сумерками, выходящими под руку, набрасывающегося на них Бонниве и затем… А затем, наступало неизвестное в виде немедленного убийства или страшной дуэли!… Не успело это новое предположение овладеть несчастной, как она содрогнулась до мозга костей. Ее фиакр уже мчался по направлению площади Делаборд. Что делать? В такие моменты, когда можно сказать, что не только секунды, но половины, четверти секунд на счету, не обладают ли истинные чувства таинственным ясновидением, которое заставляет принять более верное решение, чем то, которое получилось бы после самых обдуманных рассуждений? Или, быть может, существует, как любил утверждать Жак Молан, такие участи, которым покровительствуют особо благоприятные обстоятельства и для которых случай всегда является неизменно счастливым, в то время, как для других - неизменно несчастным? Во всяком случае, из двух предположений Камилла инстинктивно остановилась на том, которое оказалось верным. Как раз в ту минуту, когда кучер огибал площадь Троицы, она приказала ему вернуться к Новой улице. Почему? Она сама не сумела бы сказать. Она остановила его и расплатилась с ним, не въезжая в улицу. План ее был составлен, и она выполнила его с той храброй решимостью, которую опасность внушает таким душам, как ее: они не будут порой сопротивляться ради себя, но полны огня и энергии в борьбе за любимого человека. Она заметила, что карета Бонниве ждет все на том же месте. Раскрыв зонтик, как бы для защиты от тумана, являвшегося так кстати, а в сущности, чтобы лучше скрыть свое лицо, она храбро перешла улицу перед этой каретой и подошла к дому, выход из которого караулил ревнивый муж. Сомненья не было… Полоса света, показавшаяся в скважине ставен, ясно указывала на присутствие кого-то в квартире!… Она вошла не колеблясь и прямо подошла к швейцару, который поклонился ей с видом замешательства.
- Уверяю вас, сударыня, что г-н Молан не приходил, - отвечал этот человек, когда она настаивала, несмотря на то, что он уже ответил ей отрицательно.
- А я говорю вам, что он здесь с дамой, - отвечала она. - Я видела свет в окнах. - Затем резко, с той невыразимой силой, которая исходит от существа, действительно находящегося в отчаянии, она прибавила: - Несчастный, вы будете каяться всю жизнь, что не ответили мне искренно в эту минуту… Вот, - продолжала она, схватив за руку пораженного швейцара и таща его в сторону ворот, - загляните в карету, которая стоит на углу улицы направо, но так, чтобы вас не заметили. Вы увидите там человека, караулящего дом. Ну, так знайте, это муж той женщины… Если вы желаете, чтобы здесь сейчас, когда она выйдет, была пролита кровь, то вам стоит только помешать мне подняться, чтобы предупредить их… Боже мой, Боже мой, чего вы боитесь? Обыщите меня, если вы хотите убедиться в том, что у меня нет оружия и что не я хочу сделать им зло!… Мой любовник меня обманывает, это правда, я это знаю… Но я его люблю, слышите вы, я его люблю и хочу его спасти… Разве вы не чувствуете, что я не лгу вам?