– Кто с собачками, – уточнил капитан. – А кто с другим зверьем.
– Я с лисой хочу! – попросил Мозгин. – Хоть шкурку жене привезу.
Мужики заржали, а Василий Кузьмич сказал, как бы между прочим:
– Главное, чтобы твою шкурку не привезли.
Здесь всем загрустилось, даже Слизкину. Он живо представил, как бабке Нине вручают его рыжую шкуру, как бабка вешает ее на стену в виде охотничьего трофея.
– А чего все-таки делать будем? – смело поинтересовался Андрюшка.
Капитан стянул с носа очки, протер их платком, но более не надевал.
– Все знают, – начал он, – что гонка вооружений как бы закончена…
– Знаем, знаем, – подтвердили мужики.
– США и НАТО нам теперь не враги. Скорее даже товарищи. Россия участвует в международных миссиях, санкционированных ООН, и, как вы знаете, наши ограниченные военные контингенты присутствуют в различных горячих точках мира…
– В Чечне! – уточнил Зыков.
– В Чечне тоже, – мирно согласился Василий Кузьмич. – На территории бывшей Югославии, в странах с повышенной степенью угрозы террористических актов…
– В Ираке! – опять влез Зыков.
– Нас там нет! И попрошу более не перебивать! Особенно старших по званию!
– Я из армии увольнялся капитаном, – неожиданно признался Мозгин.
– А в военном билете говорится, что вы демобилизованы рядовым, после срочной службы? – В первый раз на лице Василия Кузьмича проявилась растерянность. – Как понимать?
– Билет потерял. А в Ростове такая неразбериха. Просто пришел и сказал, что потерял военный билет. Назвал часть товарища, сказал, что рядовой. С моих слов и записали. Я ж не в генералы полез.
– Ясно… – Капитан помолчал с минуту, а потом продолжил: – В каждой точке у каждой большой страны свои интересы. И эти негласные интересы мы защищаем.
«Точно диверсантом пошлют, – уверился Андрюшка. – Шахидом».
– Наше дело маленькое. Вы все находитесь здесь, как выдающиеся специалисты по дрессуре животных.
– И этот пацан тоже? – поинтересовался кто-то про Слизкина.
– И он… Еще раз прошу не перебивать!.. Мы будем работать с различными видами взрывчатки. Первая половина дня – теория, вторая – практика. Все ясно?
– А после курсов куда? – спросил мужик, похожий на жбан с пивом.
– Чего, дурак! – покрутил у виска Зыков. – В точку, в которой у нас интересы!
– Я не подписывался на войну!
– А два косаря зелеными тебе за что положили? За мирный труд в Сочинском зверохозяйстве?
– А я думал, две рублями, – залыбился Жбан. – За две зеленых я хоть в эпицентр ядерного взрыва.
Опять все заржали.
Василий Кузьмич выждал укрепление положительных эмоций в команде и произнес высокопарно:
– Вы должны стать элитой!.. Сейчас всем все понятно?
Мужики закивали головами.
– Тогда можете идти к клеткам и выбирать себе питомцев!
Первым делом Андрюшка бросился к гиене, трусливо поджимающей зад, но ощеривающей пасть, пугая набором великолепных резцов, которым даже кавказец похвастаться не может. Ну, где еще такую животину вблизи увидишь!
– Ну-ну, милая! – вполз Слизкин в самую клетку. – Чего ты боишься!..
Его взгляд встретился с взглядом гиены, она сразу же успокоилась и улеглась на пол, усыпанный опилками, высунув несоразмерно длинный фиолетовый язык.
Андрюшкины флюиды проникали в мозг зверя, делая того ручным. Слизкин подползал все ближе к пятнистой шкуре, пока не услышал дыхание хищника. Положил руку сначала на длинную шею с гривой, будто у пони, поворошил пальцами, а затем медленно опустил руку к животу, нащупав твердые сосочки и ощутив биение сердца – почти бешенное. Но тепло его руки заставило сердце гиены стучать медленнее. Парень приговаривал: «Все хорошо, милая», – и звериный ритм замедлился, словно человечий.
Слизкин совершенно не чувствовал, как пристально наблюдает за ним Василий Кузьмич, как глаза капитана щурятся от наслаждения открывшейся картиной. Андрюшка занимался любимым делом, а потому был погружен в него без обмана.
Неожиданно взвыл Зыков. Его боднула коза, с которой он пытался найти что-нибудь общее.
– Э-э-э! – прокричал Василий Кузьмич. – У коз нюх хуже, чем у человека. Мы ее для молока держим!
– Табличку бы повесили! – обиженно откликнулся Зыков. – Я-то, под козла косил, чтобы она меня за своего приняла!
В клетках вновь заржали, а вслед за людьми залаяли собаки, затявкала лисица, даже черепахи удивленно созерцали этот мир.
– А с рысью так можешь? – услышал Андрюшка вопрос Василия Кузьмича.
– Чего ж, и с рысью могу!
Слизкин встал в клетке, а к его ногам жалась гиена, сердце которой опять стучало о грудину, как клюв дятла по древесному стволу.
– Пробовал?
– Не-а.
– Откуда тогда уверенность?
– Не знаю.
– Тогда иди.
– Пойду.
Андрюшка почапал к клетке с рысью, думая – до чего хороша гиена, какое чудесное создание природы. Красавица!
Рысь с глазами рассерженной цыганки по-прежнему металась в клетке, выделывая немыслимые пируэты. Она то и дело рыкала, так что обычному человеку даже на пять метров к клетке было страшно подходить.
А этот парень, с его больными костями, доковылял до дверки, буднично щелкнул шпингалетом и полез в клетку, неуклюже отклячив зад, с трудом пролезший в дверь.
Он еще не успел обернуться, а кошка, прижав уши с кисточками к черепу, уже летела к человеческой спине, выпустив серповидные когти, чтобы разорвать плоть до души.
Василий Кузьмич уже дергал застежку кобуры, но Слизкин в самый последний момент успел повернуться грудью и поглядеть в наполненные ненавистью очи рыси…
Она приземлилась к нему на грудь, как домашняя кошка, спланировав мягко и нежно.
Слизкин краем глаза увидел в руках капитана пистолет и успел выкрикнуть:
– Не стреляйте!
Затем обнял кошку за шею, словно та девушкой была, и сам мурлыкал от удовольствия, когда непокорная вдруг стала лизать его в самые губы, щекоча длинными усами.
– Ишь, баловница! – шептал счастливый Андрюшка. – Славная девочка…
Василий Кузьмич утер пот со лба и вложил пистолет в кобуру.
– Давай, парень, вылезай! – приказал капитан.
– Еще немножечко, – попросил Слизкин, словно ребенок.
– Он сейчас ее трахнет! – прокомментировал Зыков.
– Он хоть кошку, – ответил Мозгин, нашедший какой-то спокойный молчаливый контакт с немецкой овчаркой. – А ты козу!
Хороший парень Зыков ни на что не обижался. Но у него из всех присутствующих был самый неважный результат. После козы он попробовал приласкать коккера, но собачка только истерически взвизгивала и жалась в угол, путаясь в длинных ушах… Зато у Жбана все получилось. Таксы целым выводком смотрели ему в лицо, словно вверяя свои судьбы странному русскому мужику с добрыми глазами.
Потом был обед, а после другая группа животных, в другом вольере, поделенном на клетки. Кабаны, волк, две белки, барсук, скунс и карликовая пони, хрустящая яблочками-китайками.
Слизкин в этот раз занимался маленькой лошадкой, а Зыкову вновь не повезло. Скунс пустил ему вонючую струю прямо в лицо, за что получил сильного пинка. Казалось, Василий Кузьмич ничего не видел такого, смотрел на Мозгина, который вновь нашел молчаливое согласие о партнерстве у волка, с тощими боками, но с таким крепким взглядом. Жбан забавлялся с белками, которые даже в рот к нему залезали, выискивая съестное… Мужик посмеивался, пока одна из самых ловких не сдернула коронку с зуба…
Вечером ужинали, а когда потянуло ко сну, Василий Кузьмич вдруг произнес страшное:
– Зыков отчислен!
– За что? – обалдел тот.
– Можете переночевать, а после завтрака на автобус!
– За что?!! – оборотился ко всем весельчак.
Но все потупили сытые взгляды в ламинированный пол, прекрасно зная, за что.
Зыков сразу сник, не получив поддержки товарищей, сказал всем «до свидания» и пошел в комнату, где спал прошлую ночь с Чеботаренко, который, наверное, уже лежал в своей кровати на гражданке.