— Прошу тебя, не пугайся, — тихо произнес он, почти не разжимая губ. Голос у него был даже приятным, обволакивающим, но говорил он с каким-то едва уловимым акцентом. У папеньки есть знакомец, он десять лет прожил в Англии, вынужденный почти не говорить по-русски. Так вот, мой ужасный гость говорил почти так же, несмотря на то, что язык его был безукоризнен, и, разумеется, не беря в расчет его обращение ко мне на «ты».
— Если вы немедленно не покинете меня, я закричу, — дрожащим голосом молвила я, не представляя, что делать в подобной ситуации.
— Ты сама понимаешь, что это бесполезно, — одними губами вновь усмехнулся он. — Я исчезну так же, как появился, а мать заставит тебя пить ужасные микстуры от расстройства нервов.
— Что вы… ты хочешь? — уже тверже спросила я, успокоенная уже хотя бы тем, что он способен говорить. Я даже не представляю, как бы ощущала себя, если бы это существо все время молчало, ибо перенесть его немигающий взгляд при гробовой тишине было бы, наверное, просто не в человеческих, во всяком случае, точно не в моих силах!
— Разумнее с твоей стороны было бы узнать для начала, кто я такой, — отвечал он, выпрямившись и бесшумно перемещаясь на стоящий рядом с постелью стул.
— Ты призрак? — предположила я даже с некоторой долей любопытства.
— О нет, — улыбнулся он, чуть дернув ниточкой губ. — Я — вовсе не призрак, к тому же не хочу тебя разочаровывать, но призраков не существует, я-то это знаю наверняка.
— Тогда кто? — Я начала терять терпение, принимая незнакомца все-таки за человека, вероятнее всего, за какого-нибудь ловкого фокусника или мага вроде Калиостро — тот, я читала, тоже мог перемещаться в пространстве, с легкостью минуя временные и материальные преграды. Но вопрос мой, увы, повис в воздухе, ибо он снова исчез, окончательно убедив меня в ошибочности своих предположений.
После этой ночи я начала понимать, что все происходящее со мною, увы, реально, оставалось только ждать следующего появления кошмарного незнакомца, чтобы выяснить — кто он и чего хочет от меня. О покое пришлось забыть, я вздрагивала всякий раз, заслыша свое имя из комнат, даже от любого шороха, заставшего меня врасплох. Буквально на следующий день я увидела его днем на прогулке — он быстро шел по противоположной стороне Невского и пристально смотрел на меня, а буквально через несколько минут уже оказался передо мною, сворачивая на Невский с другой стороны Садовой. Это не мог бы проделать человек, я поняла это окончательно!
Как вам не покажется это странным, но я даже несколько успокоилась, уяснив для себя следующие вещи. Первое. Если я безумна, то безумие мое, по крайней мере, распространяется только на общение с этим созданием, остальные же существуют для меня в прежнем измерении и воспринимают меня такою же, какой я и была, так я могу прожить до самой смерти, не причиняя вреда никому. Второе. Если я нахожусь в здравом рассудке, то дальнейшее появление незнакомца, по-видимому, неизбежно, следовательно, искать возможности как-то избавиться от него при его нечеловеческих способностях, вероятнее всего, не стоит — это попросту бесполезно. Надо с этим как-то жить. Так я и жила с тех пор, пока в одной из последних бесед он не открылся мне, если не полностью, то, во всяком случае, изрядно. Велев называть себя Демусом, он сообщил, что является спутником ветра, фигурой, способной быть бесплотной и материальной одновременно, презирающей все человеческие и физические законы. На мой вопрос, что же ему надобно от меня, Демус, наконец-то ответил:
— Мне нравится наблюдать за тобою, как ты говоришь, как ходишь, мне нравится твое лицо… Я решил остаться в этом городе с тобою навеки, до тех пор, по крайней мере, пока мне это не наскучит!
— Но ты не можешь не понимать, что одним только фактом своего существования обрекаешь меня на жизнь, не только противоестественную для обычной девушки, но и на безумие, — пыталась защититься я. — Я всего лишь обычный человек, в конце концов я захочу выйти замуж, иметь детей — при твоем постоянном присутствии это невозможно!
— Об этом можешь позабыть, — твердо ответил Демус. — Подле тебя никогда никто не появится, пока я этого сам не захочу. Я терплю твоего кузена и этого фон Мерка до тех пор, пока они не добиваются тебя. При малейшем намеке на обратное я уничтожу их!
— Как ты можешь со мною так поступать? — заплакала я, с ужасом осознавая, что навеки обречена на нежеланную мистическую связь с этим чудовищем.