— Ну молодец, что тут скажешь, — Похвалил меня Федор, — И жрец, и жнец, и на дуде игрец. А из нашего знаешь что-нибудь?
Звучало как вызов, поэтому я сходил за гитарой, кратко объяснил сюжет песни присутствующим японцам и запел, аккомпанируя себе в меру сил:
— Тихо как в Раю. Звезды над местечком высоки, ярки… [https://youtu.be/9B1gUadVpYE]
— Душевно-то как! — Вытер слезинку Федор, когда песня закончилась. Батя с дедом тоже слегка прониклись — многотысячелетняя скорбь еврейского народа никого не оставляет равнодушным.
— Может, в память о Нарухито что-нибудь напишешь? Красивое, — Шмыгнул носом пьяненький батя.
А что? Я могу! Какая разница, про мертвого Дикаприо поется в песне из "Титаника" или о Нарухито? От цинизма замутило, но когда еще получится так мощно хайпануть?
— Напишу, — Кивнул я, — Завтра после школы соберу музыкантов.
Раздался звонок в дверь. Махнув мужикам и сестренке — ей явно быо скучно, но она стойко терпела — пошел открывать.
На пороге стоял укрытый зонтиком Танимура — мой экс-телохранитель от якудзы. Тоже весь в трауре.
— Мотидзуки-сама просил передать, что пусть ты и не виноват, но вокруг тебя творится слишком много нехорошего, — Поведал мрачный он, — Поэтому Мотидзуки-сама просит тебя держаться подальше от его сына. Кроме того, вот… — Он протянул мне потрепанную пачку бумаг — явно читали, — В твоих задумках якудза участвовать не будет.
Ясно, это мне вернули ММА.
— А еще Ямасита-сенсей отказывается тебя учить, — Добил меня Танимура, легонько поклонился и ушел.
Глава 2
В школу мы с Хэруки с начала сентября ездим на велосипедах.
— Плачет! — Рассказывала она по пути о состоянии Кохэку.
Глупо было ожидать иного.
— А как ты, Иоши? Ты не виноват!
— Да, все так говорят, но увы! — Грустно улыбнулся я девушке, — Но не переживай, заботься о подруге, ей сейчас гораздо хуже, чем мне.
— Это я и сама знаю, — Махнула она ручкой, — Вот бы все осталось так же, как раньше.
— Было бы здорово, — Вздохнул я.
Атмосфера в школе — чудовищная, все ходят как воду опущенные. По коридорам гуляют шепотки: «Фукуда», «Брат», «Чудовище», «Так подставить всю школу!», «А видели его деда? Жалкий!», «Кореянка, да? Ну и семейка!».
Кулаки сжимались от злости, но усилием воли я заставлял себя не реагировать. Детей понять можно. Всех понять можно, но от этого нифига не легче. В классе — еще хуже. Статисты явно в замешательстве — с одной стороны, по телеку приказали нас жалеть — это значит, что следует подойти и посочувствовать. С другой стороны — неизвестно, общаемся ли мы до сих пор с «сестрой этого сумасшедшего», поэтому пока ограничивались напряженно-вежливым (бывает и такое): «Доброе утро».
А вот и героиня сегодняшнего дня — усердно смотрящая под ноги Кохэку. Одноклассники заткнулись. В кромешной тишине Хэруки бросилась к подруге, приобняла за плечи, что-то залопотала. Та покачала головой, шмыгнула носиком и двинулась к своей парте. После каждого триместра класс «пересаживают», поэтому теперь я сижу в левом дальнем углу класса. Здесь есть окно, и никто не мешает дремать, поэтому я доволен. Хэруки — в середине третьего ряда от доски. Кейташи теперь прямо в центре класса, Кохэку — в первом ряду, слева. Если немного привстать, могу любоваться ее затылком. Кеиджи и Минами повезло — они сидят рядом, в четвертом ряду, у правой стены.
Если изначально я отнесся к «пересадке» спокойно, то теперь видел в ней немалый символизм — компания полностью сломана и разобщена. Хэруки — исключение, потому что изначально мы сидели дальше друг от друга, чем теперь. Кохэку уселась за парту и уставилась в ее крышку. Хэруки наклонилась и, глядя ей в лицо, продолжала что-то говорить. А я-то чего сижу? На подгибающихся ногах подошел к девушкам.
— Привет, — Поздоровался с Кохэку.
— Прости, я не хочу с тобой говорить, — Едва слышно ответила она.
Хэруки закусила губу, я успокаивающе прикоснулся к ее руке, шепнул Кохэку:
— Прости, — И вернулся на свое место.
А чего я ожидал? «Ой, Иоши, я тебя совсем не виню! Мой брат — бака, а ты — молодец!». Увы, так не работает. В класс вошел Кейташи, помахал мне рукой, поздоровался с несколькими одноклассниками, потом, после некоторой заминки, пошел здороваться с Кохэку. На него она отреагировала гораздо лучше, чем на меня и Хэруки — подняла взгляд, и даже попыталась улыбнуться.
Ну, уже лучше. Просто не буду лезть под горячую руку, а там, глядишь, время и вылечит. Кеиджи и Минами появились в классе перед самым звонком. Последняя ни на кого из нас даже не посмотрела — видимо, запрет на общение работал и на остальных. На лице Кеиджи ясно читалась внутренняя борьба, завершившаяся компромиссом в виде вялого махания рукой нам издалека.