– Ну и что мы тут? Зачем приперлись? Давай, топись.
Шнырова достала телефон, навела на меня.
– Чего не топишься, Васькин? Передумал? Ну и правильно, чего ради бегемота топиться, она ради тебя топиться не станет.
– Пиявки, – сказал я.
– Пиявки… Тьфу ты, какие еще пиявки? Погоди…
Шнырова энергично почесала голову.
– Пиявки, пиявки, пиявки… Здорово! Отлично! Наловим пиявок! А в субботу я прокрадусь в дрондинскую баню и запущу пиявок в кадку с холодной водой! Дрондиха всегда первой моется, пойдет, а они на нее набросятся!
Шнырова захохоталась утренним филином.
– Пиявки – наши друзья!
– Гигантские пиявки, – пояснил я. – Здесь водятся гигантские пиявки.
– Гигантские еще лучше!
Но на всякий случай Шнырова отшагнула от колодца.
Я снял рюкзак.
– Отец рассказывал, что в его детстве мальчишки к этому колодцу боялись подходить, – я вытряхнул из рюкзака глубиномер. – Да и взрослые детей не отпускали…
– Почему?
Шнырова принялась старательно пинать кочки.
– Иногда возле этого колодца находили небольших животных, козлят, поросят или телят… Мертвых.
Я сделал положенную зловещую паузу.
– А крови в них не было, – добавил я. – Всю будто выпили…
У меня у самого мурашки по загривку пробежали. Самоиспугание приключилось.
– Так это не пиявки, – Шнырова обнаружила ржавый штырь, торчащий из земли метрах в двух от колодца. – Это явно чупакабра. Знаешь, прабабка Дрондихи однажды увидела чупакабру в смородине и онемела, как пень…
Шнырова изобразила онемение.
– Нет, это пиявки, – сказал я. – Но очень большие. Сантиметров по сорок.
Я показал размеры пиявок.
– Ага. А старуха Дрондина в пень онемела, так что потом всю жизнь лишь мычать и могла. Вот так. Му-му-му…
Шнырова помычала и принялась пинать штырь.
– Ее так потом все и звали – Нематода…
Сказала Шнырова. А я стравил с мотовила глубиномера леску, прицепил к ней грузило, запустил в воду.
– Не-ма-то-да, не-ма-то-да…
Шнырова бродила вокруг штыря, потом подняла острую палку и стала его выковыривать.
– Отец говорил, что тут нет дна… иногда…
– Как это иногда? – заинтересовалась Шнырова.
– Иногда, когда отец пытался промерить дно – оно находилось. А иногда нет. Там точно спина какого-то животного…
Того, кто чешет корни тополей.
Мотовило отпускало леску, метра уже три, наверное, стравилось.
– Я слышала, в этом колодце утопилась прабабушка Дрондиной, – сказала Шнырова. – Сто лет назад. Вот поэтому там такие жирные пиявки и водятся. И дна поэтому нет…Она его пробила!
Шнырова хохотнула.
– Ты же говорила, что она онемела от чупакабры, – напомнил я.
– Ну да, – Шнырова подцепила палкой железный штырь. – Чупакабру за сараем в смородине увидела и онемела. А утонула другая прабабушка. Знаешь, у человека может быть четыре прабабушки, одна утопилась, другая онемела, третья о печь ушиблась… Или восемь?
– Четыре.
Груз достиг дна, леска ослабла. Метров десять глубины, не больше. Я начал выбирать леску.
– Вот я и говорю, четвертая бабушка переехала в Адищево и устроилась на фабрику туалетной бумаги намотчицей…
Это она не врет, кстати. За кучу лет знакомства я давно научился определять, где что. Про Адищево и бумажную фабрику это правда.
– Она все время воровала туалетную бумагу и наматывала на туловище, и Дрондины никогда туалетную бумагу не покупали, наоборот, другим продавали. А потом начальство узнало про эти дела и подложило ей особую бумагу, пропитанную клеем. Дрондина обмоталась и пошла домой, а день был жаркий…
Шнырова рассмеялась от собственных выдумок. Сами придумываем, сами смеемся.
– Короче, бумага на ней склеилась. Вы папье-маше на технологии делали?
Про судьбу четвертой прабабушки Дрондиной нет, не правда. Ну, такого бреда не могло никак случиться.
– Вот она склеилась и как в коробке оказалась, ни рукой, ни ногой двинуть. Так она с горы и скатилась…
– С какой горы? – я попытался остановить этот оползень.
– С Васькиной, – не моргнув, ответила Шнырова. – Так ее и нашли, а она уже вся засохла обратно. Потом пришлось ее в бочку с ацетоном сажать, чтобы размокла…
Шнырова, кстати, двоечница больше из-за поведения, из-за языкастости своей. Она про всех одноклассников насочиняла небылиц, а когда одноклассники кончились, перешла на учителей, учителям сильно бить учеников запрещено. После того, как она рассказала про приключения классной руководительницы в пещерах Геленджика, успеваемость у нее снизилась серьезно.