– Нет, кажется…
– Если хочешь поймать рой, надо связать ловушку. Ты умеешь?
Дрондина растерянно поглядела на меня.
– Ей Саша поможет, – сказал я. – Саша в прошлом году носки связала. Так хорошо, что потом в один носок залезла белка и запуталась насмерть.
– Шнырова ее потом съела, – брякнула Дрондина.
– Что?! – растерялась теперь уже мама.
– Сожрала, – подтвердила Дрондина. – Ну, не сырой, пожарила в утюге. У них у всех такие вот повадки. Ее прабабушка…
– Украла рубероид, – перебил я на всякий случай.
Дрондина кивнула.
– И топор, – добавила она.
– Ладно, – улыбнулась мама. – Схожу-ка я за зефиром, я купила тут… Ты любишь зефир?
– Да, – ответила Дрондина. – Особенно лимонный.
Мама отправилась в дом за зефиром.
– Эй, Граф, погляди-ка, чего.
Дрондина включила смартфон, протянула мне. На экране присутствовала, разумеется, Шнырова. Я думал, что Шнырова будет тонуть в болоте, застревать в чердачном люке, отбиваться от разъяренных лосей, страдать от зубной боли на крайний случай.
Но все оказалось гораздо хуже. Шнырова сидела перед зеркалом в полосатом халате, играла на гитаре и пела «Над небом голубым».
Вот уж не знал.
Гитара была большая, Шныровой явно не по размеру, на корпусе синела выцветшая переводная картинка с Волком из «Ну, погоди!» Я заметил, что верхняя, басовая струна отсутствовала. Слух у Шныровой тоже отсутствовал, причем катастрофически. И играть она не умела. Однако эти лишения Шнырова компенсировала повышенной проникновенностью голоса. Вместе получалось отвратительно. То есть не отвратительно, а по-другому. Удивительно дисгармонично. Вот если бы вдруг кому пришла в голову фантазия научить играть на гитаре робота, собирающего автомобили, то результат был бы не менее впечатляющим. Мало того, что Шнырова играла отдельно, пела отдельно, она умудрялась и существовать отдельно, словно с задержкой в полторы секунды и вбок. Возможно, из-за того, что смотрела она мимо камеры смартфона, скорее всего, в зеркало, возможно, из-за выбранного Дрондиной светофильтра – розоватого. Или из-за того, что съемка велась из-за наличника, что создавало дополнительный посторонний эффект.
– Сейчас самое главное случится, – сообщила Дрондина. – Смотри!
Эти музыки сами по себе были достаточно пронзительны и смехотворны, однако финал пьесы оказался действительно сокрушителен. И неожидан.
Песня подходила к концу, Шнырова пела про «кто любит – тот любим», и постаралась взять ноту повыше. Я рассчитывал, что сейчас она комически поперхнется. Или стул под ней неожиданно подломится, и Шнырова грохнется, сломав гитару. Или пол не выдержит, дом старый, доски гнилые, Шнырова возьмет последний нестройный аккорд и провалится в подпол с громким криком. Но реальность всегда богаче выдумки, так и по телевизору говорят.
– Сейчас-сейчас! – сказала Дрондина. – Сейчас!
И свершилось.
Голос Шныровой задребезжал. В кадр ворвалась Медея и с разлета боднула Шнырову в лоб.
Наташа кувырнулась и отлетела к стене. Гитара упала на пол, издав первый нефальшивый звук. Шнырова с растерянным лицом попробовала подняться на ноги, но тут Медея нанесла еще один удар. Подскочив ближе, она несколько раз коротко, но сильно боднула Юлю в корпус.
Закадровая Дрондина хохотнула и выключила запись.
Если бы не Дрондина, я бы, наверное, усмеялся. Точно, это была одна из самых смешных вещей, что я видел в жизни. Но Дрондина как раз этого и ждала, что я смеяться стану, поэтому я не стал делать ей приятно, зевнул и сказал:
– Забавно.
– Забавно?! Да ты еще раз посмотри!
Дрондина запустила воспроизведение в двукратном ускорении. Так оказалось еще смешнее. Пела Шнырова писклявее, а бодала ее Медея энергичнее.
– И что? – спросил я.
– Она приходила?
– Коза?
– Да нет, козовщица! Хозяйка ее!
– Куда?
– К тебе. Приходила? Просила выложить в Интернет… про меня и колокол?
Я хотел ответить, что нет, но Дрондина опередила.
– Если она будет просить выложить меня в колоколе, ты выложи ее с козой и гитарой!
– Хорошо, – пообещал я.
Вообще, видео, конечно, гениальное. Если его залить на…
– Если ты меня выложишь, а ее не выложишь, я с тобой разговаривать не буду.
– Хорошо, – пообещал я.
Убить двух, тьфу ты, зайцев, подумал я. Обогатить мировую культуру новым визуальным шедевром, это раз. Увидит Кэмерон, заплачет, снимет по этому сюжету «Титаник возвращается». Избавить себя от общества Дрондиной – два. Нет, я понимал, что на все лето она не отстанет, но и пара недель – неплохо. Дрондина да, не такая противная, как Шнырова, но и не такая веселая. Со Шныровой опасно, с Дрондиной скучно.