Живопись была разная, на любой вкус: и фэнтези с небесными светилами, и милая с котиками, и пейзажи с красавицами, и оригинальные произведения, видимо, странные плоды вдохновения какого-то местного художника.
Шнырова изучала странную . У подножья затянутых снегом и льдом небоскребов Москва-Сити пришельцы-гиганты с недоумением разглядывали руины человеческой цивилизации. На заднем фоне уходил чудовищной скалой в небо их звездолет.
– Похож, – Шнырова указала пальцем на самого упитанного гуманоида с вертолетом в руке.
– На кого?
– Думаю, это Игнат Иголка. Меценат и любитель кинематографа.
– Почему он с вертолетом? – спросил я.
Шнырова не ответила, пожала плечами и достала деньги. Пять тысяч.
– Ты чего?! – удивился я.
– Как у «Анаболиков», – Шнырова указала на картину. – Песня «Последняя осень», помнишь?
Нет, сегодня Шнырова меня определенно удивляла. Хотя за все эти годы я должен был привыкнуть и удивляться мимо. Но к Шныровой привыкнуть нельзя.
– Хочу купить, – сказала Шнырова.
– Зачем?
– Нравится, – ответила Шнырова. – А что? Сам купить хочешь? Не, Графин, я первая увидела! Девушка! Дайте мне вот эту, с чертями!
Медленно подошла изможденная мухами продавщица.
– Мне вот эту картину и…
Шнырова оглядела предметы вокруг и указала пальцем.
– Вот еще эту штуку с ручкой!
– Вантуз? – уточнила продавщица.
– Вантуз, – кивнула Шнырова. – В переводе с английского означает «одинокий зуб», Графин, ты себе не хочешь?
Я отказался. Шнырова протянула деньги.
– Девочка, а твои родители знают? – спросила продавщица.
– Конечно, – уверенно заявила Шнырова. – Мой папа работает нефтяником, он приехал в отпуск, а я ему хочу подарок купить. Я сама заработала, почки березовые сдавала. Мой папа любит рыбалку.
Продавщица сверилась с картиной. Про рыбалку там ничего не было.
– Не продается что ли?
– Картина не через кассу, – пояснила продавщица. – Чека не будет…
– А мне и не надо. Давайте.
Продавщица взяла деньги, сняла со стены картину, вручила Шныровой. Отсчитала сдачу.
– Повесим в библиотеке, – Шнырова нюхала краску. – Красотища!
Мерзким мультяшным голосом запричитал телефон: «Папочка-папулечка доченьке звонит, папочка-папулечка доченьке звонит», – Шнырова улыбнулась.
– Подержи, – всучила мне картину и вантуз, выбежала на улицу.
– Если что – мы назад примем, – пообещала продавщица. – Это хозяин магазина рисует, – пояснила она. – Ерунда разная… Первый раз купили…
Я не знал что ответить, вспомнил ИЗО, сказал:
– Ван Гог тоже себе ухо отрезал.
И вышел с покупками.
Шнырова под рябиной говорила по телефону. То есть молчала по телефону, смотрела под ноги. Потом отключилась, спрятала телефон, стояла, смотрела в землю. Ну, я чихнул. Шнырова опомнилась, подошла, улыбнулась и сказал:
– У меня идея.
– Что? – осторожно спросил я.
Шнырова посмотрела на вывеску букмекерской компании «Ставь Ка!» Я не испугался, я начинал понимать, что поездка в Никольское хорошим не закончится. Но отступать некуда, за уши же ее домой не потащишь?
– Да нет, не туда, – успокоила Шнырова. – Я хотела просто пиццу съесть.
Шнырова указала пальцем. Рядом со «Ставь Ка!» красовалась выполненная в такой же стилистике «Пиц Ца!»
– Не, если ты хочешь сыграть… – ухмыльнулась Шнырова.
Я схватил Шнырову за локоть и поспешил в пиццерию.
– А что, нельзя? – гундела Шнырова. – Мне усиленное питание полагается. Мне папка денег перекинул, я роллы, может, хочу! «Сяки мяки», «Филадельфия» и «Тобико краш»…
Внутри оказалось слишком прохладно, и роллов не подавали. Пиццу и вок. Воку Шнырова не доверяла, поэтому заказала большую «гавайскую» с морепродуктами и апельсиновый сок. Мне есть не очень-то хотелось, поэтому я заказал молочный коктейль и штрудель. Стали ждать.
Я смотрел телевизор, про фиш-туризм в Камбодже, Шнырова читала меню:
– Пицца кальцоне… ага, кальцоне… какое тут у них кальцоне, его в Москве-то делать не везде умеют, куда уж… Тирамису, как же. Печенье «Юбилейное» размочат в какао и сливками из баллончика зальют, а потом одна изжога… А на языке прыщи. Сэндвичи с семгой… Сэндвичи с семгой, ага, сэндвичи… Бутер с селедкой! Такое одни Дрондины могут есть, как нажрутся своей селедки, так даже у нас в доме не продохнуть…
Мужик по телевизору поймал пузатого сома с глупым рылом и толстым хвостом.
– Во! – немедленно воскликнула Шнырова. – Брата Дрондихи поймали! Пойдут жир откачивать!