Мама покачала головой. В детстве она дружила с мамой Шныровой. Когда еще за папу моего не вышла.
– От Шныровых одни неприятности, – подытожила Дрондина. – Бестолковая семейка.
Мама закрыла окно.
– Слушай, Васькин, ты что летом делать собираешься? – спросила Дрондина.
– Я? Не знаю пока. А ты?
– Шить, – ответила Дрондина. – Я на зимних каникулах научилась, так что буду шить наволочки. Потом сдадим. А ты не хочешь?
– Не…
Не ожидал, если честно. Раньше за Дрондиной особых работоспособностей я не замечал.
– Буду с мамой шить, – решительно повторила Дрондина. – Да и ты бы мог выучиться.
– Не хочу я шить.
– Помог бы родителям, – Дрондина собирала карточки «Выключатора» в коробку. – Что все лето без толку болтаться…
И тут вдруг неожиданно показалась Шнырова. Шагала по улице, самостоятельно заложив руки за спину. Обычная такая Шнырова, совершенно непоротая с виду, не зареванная даже. Дрондина разочарованно поморщилась.
– Нечего дурака валять, – сказала она громко. – Надо как-то помогать родителям, не все же у них на шее отсиживаться!
– Эй, Васькин, у тебя что, заседание секции неудачников?! – поинтересовалась Шнырова издалека.
Дрондина поморщилась.
– Васькин, а ты знаешь, что если объединить Васькина и Дрондину, будет Дроськин?!
Эту шутку я много раз слышал. И Дрондина слышала.
Дрондина мстительно подняла телефон.
– Вот особенно хорошее место, – сказала она. – Аж за душу берет…
Дрондина повторила запись на телефоне и прибавила громкости до упора. Шнырова в телефоне визжала и умоляла ее пощадить. Шнырова на улице сделала вид, что не услышала, прогуливалась перед нами, пританцовывая и вихляя коленками.
– Мама, мама, не бей меня лопатой… – передразнила Дрондина.
– Не было там про лопату! – крикнула Шнырова. – Врешь! Врешь, колбаса!
И принялась в свою очередь передразнивать Дрондину – надувала щеки, выпячивала живот и похрюкивала. Надо признать, получалось у нее смешно и похоже. Дрондина злилась. Когда Шнырова изобразила, как Дрондина, фыркая, всковыривая землю ногами и дергая носом, ищет под ногами коренья, Наташа не выдержала.
– Шныриха! – крикнула она. – Тебе мало сегодня всыпали?! Так я добавлю! Вон пошла, сегодня не твой день!
Шнырова вдруг остановилась, хрюкнула, резко размахнулась и швырнула в нашу сторону серый комок.
– Смерть бегемотам! – выкрикнула Шнырова.
Она бы промазала. Но разгневанная Дрондина уже вскочила на ноги, подставилась на линию броска, и комок угодил ей в волосы. Прошлогодние чертополошины, серые, высохшие, с длинными крючковатыми иглами мгновенно запутались в волосах, Дрондина дернула головой, стараясь освободиться от засады, но колючки вцепились сильнее.
Шнырова злобно захохотала.
– Гадина! Страус ощипанный! Цапля!
Крикнула Дрондина и пустилась догонять Шнырову.
Это редко когда удавалось, ну, может, пару раз от силы.
Они некоторое время бегали вокруг дома и по улице, но Дрондина, конечно, свою противницу не настигла, устала, плюнула и вернулась ко мне, села рядом и стала выбирать из кос чертополохи.
Шнырова отдыхала на удалении.
– Как хорошо, что мы эту цаплю больше в классе не увидим, – громко сказала Дрондина. – Ее, наконец-то, вышибут из школы!
– Это я вас не увижу! – выкрикнула Шнырова с безопасного расстояния. – И вас, и эту школу, и эту дыру чертову! Мы в Москву уезжаем! Вот!
Шнырова харкнула в нашу сторону.
– Уезжаем! – снова крикнула она. – А вы тут останетесь торчать!
Дрондина, кривясь, выбирала из прически колючки.
– Да вы и тут не останетесь! – не унималась Шнырова. – Тут все нарушат! Не будет никакого Лога!
– Почему не будет? – не понял я.
– Потому что тут все на фиг оптимизируют! Все!
– Да она дура просто, – сказала Дрондина. – Слабоумная.
– Сама слабоумная! – огрызнулась Шнырова. – Жиробаска!
Дрондина в очередной раз включила телефон.
– Мама, не бей меня! – крикнула Шнырова из телефона.
– Не бей меня мама! – передразнила Дрондина. – Я и так ушибленная!
Шныровой и Дрондиной по тринадцать, мне четырнадцать, но я умный. Лето началось.
День начала лета
Ночью я просыпался. Шумели тополя, возле дома Дрондиных взвывал к луне тоскующий Бредик, я думал. Про то, что сказала Шнырова.
Шнырова врунья. Врет, как носом дышит. А потом наблюдает, как люди об ее вранье спотыкаются, обычно издали наблюдает, чтоб не поколотили. Хотя, если ее и поколачивают, Шнырова не очень расстраивается, привычная. Да и, если честно, связываться с ней не особо хотят – Шнырова пинается коленями и больно бьется локтями, поэтому ее лупят, когда отступать некуда.