Захочешь постичь
блаженного старца природу
и свойства души —
поведает истину ветер,
что веет в просторах небесных…
Снова увидел родные края
Есть ли на свете
что-либо, чью красоту
время не точит?
Только цветущие вишни
вечно прекрасны весною…
Земляк обещал прийти ко мне
полюбоваться цветами ямабуки,
но напрасно ждал я его в пору цветенья —
розы уже стали осыпаться…
Так незаметно
поблек и осыпался цвет
роз ямабуки,[72] —
а земляка из деревни,
верно, уже не дождаться…
Тяжко нам, смертным,
век вековать без бумаги,
кисти да туши —
нынче одолжишься в храме,
завтра врача потревожишь…
* * *
Сердцу приволье!
Густо кругом разрослись
летние травы.
Вот и жилище моё —
хижина в горном краю…
* * *
Вдвое печальней
кажутся осенью горы
в нашей округе —
неумолимо с деревьев
ветер листву осыпает…
На склоне лет
смотрюсь в зеркало
Раньше, бывало,
видел я снег поутру
только зимою…
Время, наверно, пришло —
снег у меня в волосах!
Пусть неприметен
мой одинокий приют
в поле осеннем…
Слышишь, запели сверчки.
Жду тебя, друг, — приходи!
* * *
Как хорошо,
загодя дров нарубив,
ночь напролёт
праздно лежать у костра
с чаркой простого сакэ!..
Кому рассказать,
как нынешней осенью поздней
уныло бреду
под вечер в лачугу свою
с корзинкой травы-лебеды?..
* * *
Тоскою охвачен,
из хижины я выхожу.
На рисовом поле
легли налитые колосья
под натиском горного вихря…
* * *
Если и дальше
будут дожди поливать,
скоро приют мой
станет окраской сродни
клёнам в окрестных лесах…
* * *
Ночью и днём
ветер осенний ярится —
знаю, ничто
в этом изменчивом мире
сердце моё не встревожит…
* * *
Багряной листвою
знакомые склоны Куками
расцвечены вновь,
но скоро нагрянет с вершины
неистовый вихрь осенний…
* * *
Во веки веков
богам я хотел бы служить,
в затерянный храм
тропинкой лесной проходя
над кручею Ияхикó…[76]
Проснулся, увидев во сне
брата Ёсиюки
Кто знает, откуда
пришёл ты сегодня ко мне
тропой сновидений,
хотя на тропинке в горах
сугробами путь преграждён…
Шум сосен
Где-то в селенье,
должно быть, гремят барабаны,
флейты играют,
а в горах лишь одно услышишь —
заунывную песню сосен…
Соловьиные трели
Топор прихватив,
отправился я по дрова
в окрестные горы, —
а там под каждым кустом
заливается соловей!..
Лунная ночь
Пойте, что же вы!
Спойте мне, а я спляшу —
как же можно спать
в эту радостную ночь,
ночь сияющей луны?!
Плошечка для подаянья
У тропинки лесной,
собирая сегодня фиалки,
я оставил в траве
свою плошечку для подаянья,[77]
свою мисочку там я забыл…
* * *
Воды натаскать,
да дров нарубить побольше,
да трав насушить,
покамест не зарядили
осенние долгие ливни…
Птица в клетке
Высоко в облаках
он привык распевать и резвиться,
этот жаворонок, —
а сегодня из тесной клетки
нам приход весны возвещает…
* * *
Погреться хотел,
придвинувшись ближе к жаровне,
но только залёг —
и будто мороз зимней ночи
сильней по нутру разошёлся…
* * *
В провинции Ки[78]
под сводами старого храма
на Коя-горе
всю ночь шуму ливни внимаю,
шуршанью в ветвях криптомерий…
* * *
Как хорошо,
в шалаше растянувшись на сене,
слушать лягушек,
что перекличку заводят
где-то по горным лужайкам…
вернуться
ямабуки (Kerria japonica) — кустарник с жёлтыми цветами, напоминающими дикие розы. Распространённый в классической поэзии образ.
вернуться
Басё — великий поэт, творивший в жанре хайкай (1644–1694). Для Роана и его современников характерно обращение к «теням» близких им по духу поэтов прошлого.
вернуться
«Надпись на веере». — В средневековой Японии, так же как и в Китае, стихотворные надписи нередко делались па ширмах, шкатулках, веерах и прочих предметах обихода. Особенно удобным материалом были круглые или овальные веера из соломы.
вернуться
«Написано в 74 года». — Стихотворение создано в последний год жизни поэта, т. е. в 73 года. В Японии и Китае возраст исчисляется «со времени зачатия».
вернуться
Ияхико — гора в пров. Этиго, на которой находился одноимённый синтоистский храм.
вернуться
плошечка для подаянья (хотиноко) — род пиалы, в которую буддийские монахи собирали подаяние (рисом, овощами или мелкими монетами). Своей плошечке Рёкан посвятил немало прочувствованных стихов.
вернуться
В провинции Ки… — В подтексте стихотворения заложено обращение к Сайгё (1118–1190), великому поэту вака. Сайгё долгое время прожил на горе Коя при главном храме буддийской секты Сайгон, к которой он принадлежал.