Председатель комиссии долго и пристально рассматривал Ису через стекла своих затемненных очков.
— Успокойтесь, пожалуйста, — начал он, — и не сомневайтесь в нашей справедливости. Мы руководствуемся только законом.
— Я нисколько в этом не сомневаюсь, — произнес Иса, вымученно улыбаясь, чтобы хоть как-нибудь скрыть, свое отчаяние.
— Хочу, чтобы вы поняли, что на нас возложена задача — действовать во имя общего блага. Мы не стремимся мстить кому-либо и не имеем каких-либо других целей…
— Я в этом тоже не сомневаюсь, — снова пробормотал Иса, чувствуя, как страх закрадывается в сердце.
Председательствующий подал знак секретарше, и она стала читать одно за другим заявления, поступившие в комиссию. Ее голос звучал размеренно и монотонно. Иса сосредоточенно слушал, прикрыв глаза. Почти во всех заявлениях содержались одни и те же обвинения: брал подарки за назначения старост деревень, протаскивал на различные посты только членов своей партии. Постепенно внимание рассеялось, и он погрузился в тревожную полудремоту, сквозь которую, как через густой туман, изредка проникали отдельные слова, произносимые секретаршей. Вновь попытался сосредоточиться, но безуспешно. Воображение рисовало картины далекого прошлого. Вот он мальчишкой возвращается домой, наигравшись в мяч на лугу, как вдруг начинается ливень, от которого негде укрыться; ему ничего не остается, как спрятаться под повозкой мусорщика… К чему, однако, эти воспоминания?..
Он поднял веки, перед глазами поплыли лица его судей. На короткое мгновение Исе показалось, что левый ус юридического советника сплелся с правым усом представителя государственного совета.
Вдруг послышался вопрос:
— Каково ваше мнение о том, что здесь было зачитано?
Иса очнулся. Его мнение?
— Все это пустые слова, хочу услышать хотя бы одно доказательство, — раздраженно ответил он.
Звук собственного голоса немного приободрил его. Но тут же он снова безвольно поник и как-то весь съежился, подобно увядшему желтому листу.
Заговорил председательствующий:
— Министр ведь всегда соглашался с вашими кандидатурами на различные посты. Следовательно, вы несете ответственность…
— Это входило в круг моих обязанностей, — перебил его Иса. — А я руководствовался своей совестью.
— Можете ли вы объяснить, например, назначения и увольнения старост деревень иными соображениями, кроме партийных?
Тщетно пытаясь овладеть собой, с дрожью в голосе Иса ответил:
— Допустим, я исходил из партийных соображений. Но разве не на них строилась вся наша жизнь в прошлом?
— Убеждены ли вы в правильности своих действий?
— Да, считаю, что они были правильными.
Один из членов комиссии, небрежно играя паркеровской ручкой, спросил:
— А как насчет подарков, которые вам преподносились?
Иса весь вспыхнул от гнева:
— Я повторяю, что это — сущий вздор, хочу услышать хотя бы одно доказательство.
В ответ ему был зачитан список старост, которые могут выступить как свидетели.
— Это подлая клевета! — воскликнул Иса.
Затем были заслушаны показания нескольких чиновников, с которыми он работал в различные периоды. Ему предъявили несколько подписанных им документов, где шла речь о внеочередном выдвижении на должности, а также об оплате различных сельскохозяйственных работ. Как выяснилось, многие из этих работ нигде и никогда не велись; оплату за них получили явные жулики, пользовавшиеся покровительством некоторых влиятельных деятелей прошлого режима.
Заседание комиссии длилось несколько часов. Иса уже ничего не видел перед собой.
— В таком случае укажите мне хоть одного ответственного чиновника, не заслуживающего увольнения, — нервно проговорил он.
Один из членов комиссии — Иса прежде не встречал его — с жаром стал говорить об обязанностях чиновника перед народом:
— Революция полна решимости очистить государственный аппарат от всего наносного! — воскликнул он. — Уверяю вас, что в будущем не будет ни одного египтянина — ни одного, слышите? — ущемленного в своих правах или обязанного своим благополучием родственным связям и покровительству отдельных лиц.