Описанная в финале романа встреча героя с юношей с красной розой в руке, воплощающим прогрессивные силы страны, имеет символическое значение. Автор как бы подводит читателя к мысли, что лучше идти вперед с открытым лицом навстречу трудностям, чем сидеть во мраке под памятником прошлой славы.
Роман Нагиба Махфуза «Осенние перепела» — одно из лучших произведений о недавних революционных событиях в Египте.
1
Поезд остановился. Стоя у окна, Иса напряженно всматривался в шумевшую на перроне толпу, надеясь увидеть знакомые лица. Но напрасно… Его, видимо, никто не встречал. Хоть бы курьера догадались прислать!
Неужели трагические события в зоне канала выбили всех из колеи даже здесь, в Каире?
Усталый и раздраженный, с дорожным чемоданом в руке, он вышел из вагона и направился к выходу в город. Невольно бросалось в глаза выражение подавленности на лицах прохожих. В душу закрадывалось предчувствие чего-то недоброго.
Так значит, виной всему вчерашнее побоище в зоне канала? Или надвигается новая беда? Не спросить ли кого-нибудь из этих людей, что с ними произошло? И почему его никто не встретил? Ни один из служащих бюро не пришел на вокзал… Просто поразительно! О господи! Ну и времена наступили!
Мысли о событиях на канале не выходили из головы. Вновь и вновь перед глазами возникали кровавые картины, очевидцем которых он был еще только вчера: расправа с демонстрантами, героизм безоружных людей…
В ушах не переставал звенеть негодующий голос молодого патриота:
— Где правительство? Что же это такое? Призывают к борьбе, а сами…
В полном замешательстве Иса едва нашелся, что ответить ему:
— Да, ты прав… Поэтому, собственно, я и здесь…
— Где оружие? — гневно воскликнул юноша. — Почему его нам не дают?
— Пока нет возможности, положение правительства крайне щекотливое…
— Ну, а нам каково? Что делать тем, у кого разрушены дома?
— Я знаю об этом, — ответил Иса. — И наши лидеры тоже знают. Необходимо терпение, мы сделаем все, что только в наших силах.
— Ну что ж, желаю удачной поездки…
Какой злой насмешкой прозвучали для Исы эти слова!
Однако что же все-таки происходит в Каире?
У вокзала не оказалось ни одного такси. Привокзальная площадь была заполнена шумевшей толпой, раздавались проклятия по адресу англичан.
Жара спадала. Над городом нависли тяжелые тучи, но было душно.
Все лавки и магазины были закрыты, как во время траура. На горизонте поднимались клубы густого дыма…
«Наверняка что-то случилось…» — снова с тревогой подумал Иса.
Остановив бежавшего навстречу мужчину, он спросил:
— В чем дело? Что здесь происходит?
Тот растерянно ответил:
— Форменное светопреставление…
— Демонстрации протеста? — настойчиво допытывался Иса.
— Да нет же, — не останавливаясь, крикнул незнакомец, — поджигают дома, громят магазины…
Иса медленно шел по тротуару, с опаской озираясь по сторонам. «Где же полиция, где армия?» — в недоумении спрашивал он самого себя.
Свернув за угол, он остановился, пораженный открывшимся его взору зрелищем. Улицей владела возбужденная толпа. По мостовой словно растекалась грязная лава внезапно пробудившегося вулкана.
Крики и стоны людей заглушались грохотом обрушивающихся зданий. Во всю ширину улицы текла нефть. На фоне темного неба ярко полыхало зарево пожаров. Ворота многих домов были разбиты в щепы. Около разграбленных магазинов валялись брошенные товары… И не было никого, кто попытался бы помешать этому всеобщему безумию.
«Вот он, негодующий Каир, обрушивший весь свой гнев на самого себя, вместо того чтобы подняться против своих истинных врагов! Настоящее самоубийство! Чем все это кончится?» — с ужасом думал Иса. Тяжелое предчувствие надвигающейся беды вновь овладело им.
В глубине души росла мрачная уверенность в том, что события сегодняшнего дня — это только пролог, а настоящая трагедия пока еще скрыта покровом времени. Будущее — он инстинктивно чувствовал это — таит в себе неведомую угрозу. Возможно, на карту поставлено все, что ему дорого: устоявшийся уклад жизни, Каир, борьба в зоне канала, судьба правительства, а следовательно, и его собственная. Все будет сметено этим новым потопом…
Навязчивый, слепой страх за свою судьбу все глубже проникал в сердце, властно подавляя волю и разум. Даже безумие этой ночи, бушующее вокруг море огня, разрушения были бессильны вырвать его из власти мучительных предчувствий. Он нисколько не сомневался, что его самые наихудшие предположения сбудутся: внутреннее чутье еще никогда его не подводило. Сейчас он был почти уверен: надвигается крах, неотразимый, страшный.