Гораздо хуже было то, что в своем стремлении выковать учеников новой коммунистической формации, Вера устроила факультативные занятия и всячески внедряла дополнительную внеклассную работу: написание рефератов, глубокое изучение причин каких—нибудь отклонений от линии партии. Работа эта, тем не менее была обязательной, а невыполнение ее приравнивалось к предательству Родины.
По понятным причинам, директор школы Веру всячески поддерживал, и слух о ней дошел до райкома партии, и до ГОРОНО. Говорили, что о Вере должны написать статью в газете, а опыт ее внедрить повсеместно в Московских школах.
Урок начался с изучения теории социалистической революции. Я посматривал на одноклассниц, записывающих отдельные мысли исторички в тетрадки. В те годы девчонки носили мини—юбки, причем чем короче была мини—юбка, тем моднее. Серега что-то рисовал в учебнике. Урок уже близился к концу, когда случилось то, чего я боялся.
— Сергей, Александр, — спокойно сказала учительница. — Вы одни из лучших учеников в классе. И вам доверяется высокая честь.
— Честь? — вздрогнул я.
— Да, — с придыханием произнесла Вера. — Это честь и доверие, потому что тема чрезвычайно ответственная. К нашему следующему занятию вы должны подготовить реферат о том, как именно вы поняли Ленинское определение революции. И о том, как это определение находит все новые и новые подтверждения в наши дни.
— Вера Семеновна, — застонал Серега.
— Обратитесь прежде всего к первоисточникам, к Ленинским статьям. Внимательно изучите материалы съездов и пленумов ЦК КПСС, периодику. Я очень рекомендую взять в библиотеке журнал» Коммунист«, в нем бывают очень неплохие обзорные статьи. Тема большая, разделите ее между собой.
— Вера Семеновна, — взмолился я. — Так много уроков задают по математике, да и по литературе надо сочинение сдавать.
— Я немного помогу. — Вера достала из книжного шкафа толстый том в суперобложке. — Это очень неплохая монография.»Рабочее движение в России и Ленинская теория революции»
На обложке были нарисованы бегущие матросы с винтовками и сталевары на вахте. Сталевары в шлемах напоминали тевтонских рыцарей, у которых отпилили рога, и я понял, что мы с Серегой обречены.
Пару дней мы валяли дурака, но урок обществоведения неотвратимо приближался. После занятий мы пошли домой к Серому.
— Ну, и о чем мы будем писать? — Садиться за реферат не было ни малейшего желания.
— Погоди. Не суетись. Это дело надо хорошенько обмозговать. — Серега обладал потрясающим житейским чутьем. — Мы ведь живем для того, чтобы получать удовольствие, так?
— Ну, вроде бы так.
— Расслабься. Мысли, они сами придут, или не придут. Смотри, что у меня есть. Роскошь — он достал из ящика стола кубинские сигары в алюминиевых трубочках — саркофагах. Ты только понюхай.
Серега достал из шкафа бутылку армянского коньяка..
— Давай—ка по рюмочке. Хороший, кстати, коньячок. А для души — Deep Purple.
У Сереги был роскошный по тем временам первый отечественный настоящий стерео—проигрыватель» Вега «с большими колонками. Мы часто обсуждали факт бытия: сочетание хорошей аппаратуры и привезенных из Ленинграда пластинок должно быть крайне привлекательным для симпатичных одноклассниц, но не успели реализовать далеко идущие планы. Учебный год ведь еще только начинался.
— Smoke on the water, — взревели динамики.
— Чувствуешь, как басы передает? — гордо сказал Серый. Ну, за успех нашего дела.
Коньяк прочистил сознание, ноги сознание подводили. Для усиления эффекта мы вышли на балкон и закурили крепкие Кубинские сигары. В результате пустырь, ржавые крыши гаражей и полотно железной дороги окрасились таинственным светом и приобрели одним нам понятное внутреннее наполнение.
— И жить хорошо, и жизнь хороша, — сказал Серега, выпуская изо рта колечко едкого дыма. Ну что, садимся писать?
— Ага… — усмехнулся я. — Реферат. Сейчас мы с тобой напишем…
— Давай еще по пол—рюмочки, — Серый разлил коньяк. — За общественные науки.
— За них, — на душе стало совсем тепло. Подвиги разведчиков, конспиративные квартиры Ленина и первый, а тем более второй съезды РСДРП казались близкими и выпуклыми. — Есть такая партия! — с воодушевлением воскликнул я.
— Аминь, — ответил Серега и почему-то перекрестился.
— А о чем писать-то будем?
— Ну как. Тема задана.
— И что мы про революцию знаем?
— Ни хрена не знаем. Но не в этом суть. Материала у нас достаточно. А теперь давай проявим классовый подход и поймем, чего от нас хотят. А хотят от нас двух вещей. Во—первых, чтобы мы тщательно цитировали Брежнева. И целовали его в жопу, — Серега начал истерически хохотать.
— Ну ты даешь. Помншь, ты на меня орал, когда я в школу Булгакова принес и читал на переменке. А сам такие вещи говоришь.
— Так ведь не слышит же никто, — поморщился он. — А второе — Серега на секунду задумался. — От нас хотят имитации мышления, так сказать, творческой инциативы масс. В конструктивном ключе.
— Инициатива наказуема, — вспомнил я.
— А в том-то и дело, что инициатива должна быть простой. Берешь какой—нибудь Ленинский тезис. Например: революция может победить в одной, отдельно взятой стране. И развиваешь. Если, скажем, страна состоит из России и республик, то революция может победить и в республиках, при условии, что они еще более слабые звенья. Я понятно излагаю?
— Погоди. Это же красиво. Она вначале побеждает в одной, отдельно взятой, слабой, но не самой слабой. Потому что в относительно развитой и проникнутой идеями. То есть все относительно. Потом эта революция расползается на более слабые, но не охваченные идеями. И получается мировой пожар на горе буржуям и СССР.
— Елки! Ты понимаешь, что мы с тобой только что сделали? — Серега возбудился. — Мы творчески развили Ленинскую теорию революции. Да если это красиво изложить нам сразу за четверть пятерку поставят! Теперь надо с умом это сделать — все по первоисточникам и цитат побольше. Все, за работу. Я пойду кофейку заварю покрепче.
Серега принес турку и банку сгущенки — он всегда пил кофе со сгущеным молоком.
— Пока ты ходил я название придумал:»О некоторых вопросах теории слабого звена и распространения социалистической революции в современных условиях».
— А чего, — Серега покровительственно похлопал меня по плечу. — Грамотно излагаешь. Теперь — первоисточники.
В ход пошли томики Ленина и научные труды в скучных переплетах с золотым тиснением. А также взятая из школьного кабинета последняя книжка» Ленинским Курсом «с выступлениями генсека Брежнева.
Действовали мы просто. Расписав на бумаге основные тезисы нашего сомнительного творения, мы начали перемежать их цитатами из Ленина, Брежнева и статей ученых института Марксизма—Ленинизма. Найти подходящие цитаты было сложнее всего. Серега искал цитаты, а я пытался связать предложения, взятые из разных источников. Время от времени выяснялась какая—нибудь несуразица и процесс коллективного сочинительства прерывался неудержимым ржанием.
Часам к семи вечера нашими совместными усилиями были написаны несколько страниц.
— Уфф, — я потряс рукой. — Прямо рука бойца колоть устала.
— Ничего. Нас ждут великие дела, — подмигнул мне Серега.
Мы выкурили по сигарете, я спустился по лестнице, вышел во двор и пошел домой мимо сидящих на скамейках бабусек и мирно играющих в песочнице детей.»Интересно, пахнет от меня еще коньяком, или нет?«— слегка волновался я.
Реферат мы сдали на проверку и идеологическую доработку Вере Семеновне и про него забыли — на носу была контрольная по математике.
На переменке мы прятались у подъезда, выходящего на школьный двор. Здесь можно было спокойно курить, не боясь нарваться на завуча или директора. Слева к школе был пристроен физкультурный зал, из которого доносился низкий, почти что мужской голос нашей преподавательницы физкультуры, Галины Ивановны. Эта женщина с грубыми усиками, пробивавшимися над верхней губой и мускулистыми ногами, обтянутыми голубым трико, должна была родиться мужчиной.