— Это очень разочарует господина Рандольфа. Он не только хорошо помнит вас, но и охотно вспоминает.
— Ах, вот о ком идёт речь, — ответила фрау Зайффарт равнодушно. — Это было так давно, я уже успела забыть об этом знакомстве.
— В те давние времена вы бывали у него на даче и теперь наверняка вспомните, что фамилия его соседа Люк, — сказал Симош…
— Мы с ним не общались.
— Что же вам нужно было недавно на его садовом участке? Вечером, в темноте?
— Тут, должно быть, какая-то путаница. — Женщина невозмутимо посмотрела Симошу в лицо.
— Было бы лучше, фрау Зайффарт, если бы вы использовали свой шанс.
— Не понимаю.
— Шанс оправдаться. Зачем вы ходили на садовый участок Люка в тот вечер, когда его убили?
Она собрала все силы:
— Я об этом ничего не знала.
— Что ж, теперь знаете, поэтому должны понимать, почему я настаиваю на том, чтобы вы объяснили свои действия.
— Я не видела господина Люка много лет.
— Вы не помните фрау Бахман? Она спутала вас с фрау Люк и окликнула. Кроме того, нам удалось зафиксировать следы ваших туфель. Размер тридцать девять.
— Ведь это ваш размер обуви, не правда ли? — спросил между тем Ольбрихт. Она спокойно повернулась к нему и кивнула.
— Все имеющиеся у вас туфли мы сравним с отпечатками следов, — сказал Симош.
— Я думаю, это ни к чему, — улыбнулся Ольбрихт, глядя на ноги фрау Зайффарт. — Ведь те самые туфли на вас, не так ли?
— Да.
Симош отметил, что она лгала не просто ожесточённо, а сознательно и ловко. Пока имелась возможность, она неуклонно придерживалась своей версии. Следы обуви, зафиксированные полицией, серьёзное вещественное доказательство, оно вынудило её признать то, что нельзя опровергнуть.
— Что вам было нужно от Олафа Люка? — быстро спросил Симош.
— Ничего. Я ошиблась участком. Я шла к господину Рандольфу. — Её голос звучал совершенно естественно.
Симош сидел ошеломлённый. Прежде чем он смог что-либо Ответить, лейтенант подошёл к женщине и положил руку ей на плечо.
— Ну, тогда всё понятно, — сказал он весёлым голосом. — Вы по ошибке попали на участок Люка, он этим воспользовался и стал к вам приставать. Защищаясь, вы слишком сильно ударили его камнем по голове.
Она набросилась на Ольбрихта:
— Никто не может меня обвинять! Я его не убивала!
— Если вы наймёте хорошего адвоката, то, может быть, отделаетесь статьёй о необходимой обороне.
— Не прикасайтесь ко мне.! Вы не имеете права так со мной обращаться, в чём-то меня обвинять и задерживать!
— Мы ни в чём вас не обвиняем, — пояснил Ольбрихт. — Мы вас подозреваем, и наверняка не без 'оснований. — Он вопросительно взглянул на Симоша: — Вы оформите всё необходимое? Я тем временем доставлю её в тюрьму.
Симош кивнул, не торопясь достал из ящика стола формуляр. К сожалению, подумал он, её задержание не принесёт никакой пользы, если она по-прежнему будет лгать или отмалчиваться.
— Из-за одного лишь подозрения вы не имеете права сажать меня в тюрьму!
— Имею, — отрезал Симош. — Обстоятельства дают для этого основания.
— Мой ребёнок один дома, муж на работе.
— Когда речь идёт об убийстве, с этим можно не считаться.
— Речь идёт вовсе не об убийстве. Я… я приносила деньги господину Люку.
— Сколько? — спросил Симош равнодушно. — И за что?
— Двести марок. Он одолжил их господину Рандольфу.
Тут вмешался Ольбрихт.
— Лучше всего, если вы ещё раз всё обдумаете, притом здесь, у нас, — сказал он со вздохом. — Мы предоставим вам достаточно времени: целый день и целую ночь. Может быть, завтра утром вы всё вспомните.
Было ясно, что эта женщина многим рискует. То, что она пытается скрыть, похоже, имеет для неё большое значение. Вероятно, они с Люком заключили какую-то сделку, о которой знали только он и она, и теперь, когда, Люк мёртв, она не хочет открывать тайну. Может, она имеет отношение к махинациям с чековой книжкой? Что если Люк, каким-то образом втянул её в это дело, или она была его сообщницей? Может, они в тот вечер поссорились из-за денег? Тогда, конечно, речь должна идти о сумме не в две сотни.
— В расчётах между Люком и вами фигурировали гораздо более значительные суммы, — сказал старший лейтенант. — Однако мы не будем сейчас об этом говорить, если вы не хотите. Я сообщу вашему мужу или соседке, чтобы ваш сын не остался без присмотра.