Вахмистр изумился, когда девушка рассказала, что из себя представляет принадлежащий Люку садовый участок. Участок на берегу Эльбы с гаражом и яхтой, с комфортабельной комнатой над гаражом. Да, парикмахеры, кажется, могут себе кое-что позволить!
— Как он приобрёл садовый участок? — спросил вахмистр, словно это имело значение для розысков.
— Олаф получил наследство.
— От родителей? От дедушки, бабушки? От тётки?
По опыту он знал, что в таких случаях часто именно тётка, становится «козлом отпущения».
— От жены.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Из соседней комнаты и из коридора слышались приглушённые голоса.
— Значит, господин Люк вдовец уже в свои тридцать два года. Или ещё раньше?
— Несчастье произошло два года назад…
Поджав губы, посетительница испуганно смотрела на Шульца. «Хотя она и не красавица, но у неё милые, выразительные глаза», — подумал он.
— Не надо волноваться из-за того, что вы сказали. При розыске пропавшего без вести все эти подробности всё равно всплывут. Итак, жена Люка умерла два года назад, вы живёте с ним вместе уже три года.
— Да.
— Послушайте, фройлайн Заниц, вам не. кажется, что вы напрасно отнимаете у меня время? Женатый человек, обманывавший свою жену, во время отпуска одну ночь не провёл имеете с вами, и вы тут же бежите в полицию…
— Во-первых, он уже не женат. Во-вторых, сегодня днём у меня был Готенбах, лопающийся от злости на Олафа. И в-третьих, Олаф хотел проверить, всё ли в порядке на даче. Он собирается её продать. Нам не по силам содержать её. Когда я туда приехала в поисках Олафа, там всё выглядело как-то странно, и Нанни вела себя как сумасшедшая. Тут что-то не так. И когда вы…
— Кто такой Готенбах?
— Шурин Олафа. Он снова хотел обсудить с Люком вопросы, касающиеся наследства,
— А кто эта Нанни?
— Пудель Олафа. Я привязала собаку внизу перед входом на участок.
— Что вам показалось странным на даче?
— Между берегом и навесом для лодки Олаф оборудовал уголок отдыха. Сзади кусты, перед скамейкой цветы. И как раз клумба, где сейчас цветёт осенний безвременник, вся растоптана. На цветы кто-то набросал опавшей листвы. Я вам должна сказать, это похоже на Готенбаха.
— Откуда вы знаете Андреаса Билеке?
— Кого? — спросила девушка раздражённо.
— Он заговорил с вами в коридоре.
— А… Я его знаю только как Анди. Олаф два-три раза приводил его к нам домой. Они познакомились в трактире на углу. Больше я ничего о нём не знаю.
— Минуточку.
— Шульц пошёл в соседнюю, комнату, где подросткам, которых обыскивали в коридоре, возвращали их удостоверения, перебросился несколькими словами с Андреасом Билеке и постучался в следующую дверь. Затем пошептался со старшим вахмистром, высунувшим на стук голову.
— … Поэтому я предполагаю, что разорение на земельном участке Люка — Дело рук твоих «подопечных», — закончил он свои рассуждения, кивнув на двух молодых людей, которые сидели у письменного стола старшего вахмистра и насторожённо смотрели в сторону двери.
— Маловероятно, — прошептал в ответ старший вахмистр, — Они орудовали на противоположном берегу Эльбы. Впрочем, могли побывать и на том берегу, только мы об этом ещё ничего не знаем. Поезжайте туда и по-Смотрите на месте. Обследуйте также соседние участки.
По дороге к садовым участкам вахмистр Шульц констатировал, что Нанни чрезвычайно нервная собака. Она либо пугливо жалась к фройлайн Заниц, либо рвалась с цепи и жалобно скулила, когда её одёргивали.
Глядя на земельный участок Люка со стороны, Шульц не заметил ничего особенного. Лишь приблизившись к навесу для лодок, он увидел то, что поразило девушку. Осенний безвременник! Цветы валялись на земле поломанные и растоптанные. Почти треть клумбы была завалена опавшей листвой деревьев, а вокруг листву кто-то сгрёб.
— Это вы поработали здесь граблями? — спросил Шульц.
— Я не занимаюсь садовыми работами.
— Возможно, это дело рук вашего друга.
— Но он же не станет сгребать листву на цветы!
— Может быть, это случилось в темноте, по неосторожности, — Шульц обошёл вокруг клумбы, раздвинул кусты орешника. — И здесь всё перекопано.
— Может быть, тоже по неосторожности? — спросила девушка насмешливо. — Он хотел перекопать грядку после сбора моркови, а для уборки листвы наметил бы себе другое место и не стал бы сгребать её на осенний безвременник. Он собирался продать участок, уважаемый, а не уродовать его! Да успокойся же ты наконец, Нанни! — Девушка шлёпнула собаку по спине. — Ты сведёшь меня с ума!