— И вы их дали?
— Да, положил с наружной стороны окна, где склад.
— Две тысячи — немалые деньги.
— А если у вас двое детей и так называемая счастливая семья? Перед Рождеством каждая крона дорога, но что было делать… После Нового года я получил от него письмо с благодарностью. Следующее письмо пришло в июне, когда я уже решил, что меня оставили в покое. В нем конкретно говорилось о нас двоих. И требовал он больше тысячи крон. Так что я снова положил конверт с деньгами под окно. Попробовал посторожить то место, но никого не увидел. Собственно, туда вовсе не обязательно идти через двор, достаточно открыть окно изнутри. Как видите, он хорошо все продумал. Письма время от времени продолжали приходить. Все мои сбережения ушли на этого мошенника — около пяти тысяч крон. Я собирал их на ремонт своего дома. Пришлось одолжить у Карлы..
— Вы их вернули?
— Нет.
— Что же вы отремонтировали?
— Ну… крышу. Поставил новые водосточные трубы.
— Давайте поедем к вам и посмотрим, как выглядит дом после ремонта.
Он удивленно посмотрел на нас и повел плечами:
— Пожалуй, не стоит. Я потратил деньги на себя, на еду для семьи и на разные мелочи.
— А когда вы думаете вернуть деньги?
— Это мое личное дело.
— Не совсем. На свете кроме должников есть еще и кредиторы. Когда вы в последний раз видели пани Бурдову?
— Сегодня утром, в начале шестого, у проходной.
— Она вам сказала о шантажирующем письме, которое получила?
Щеголеватый мастер ответил сразу, без запинки.
— Нет. Я спросил, как она поживает. Ответила, что не так хорошо, как раньше, и посмотрела на меня влюбленными глазами. И все. Мы уже несколько, месяцев не встречаемся. Мне спокойнее, и никто не подсмеивается.
Что мне больше всего в нем не понравилось — это то, что, как только разговор заходил о пани Бурдовой, мастер неосознанно, автоматически становился до отвращения циничным, хотя при других обстоятельствах, как говорится, вполне можно было попасться на крючок его обаяния. Он внушил Бурдовой, что подвергается шантажу по ее вине, поскольку встречается с ней, к потому она обязана хоть частично оплачивать эти незапланированные расходы. И она оплачивала. А это уже квалифицируется как мошенничество, путем сознательного введения человека и заблуждение. Он сказал, что получил от шантажиста тринадцать писем. Несчастливое число. Пока» однако, было неясно, для кого это число несчастливое.
Текст шантажирующих писем — отнюдь не лирическая поэма. Вот одно из них:
«Уважаемый друг, прежде всего хотел бы вас спросить, как высоко вы цените супружеское согласие. Речь идет о вас и одной даме. Вы наверняка удивлены, но все тайное в конце концов становится явным. Я думаю, что удивился бы не только муж той дамы, но и ваша жена, не говоря уже о том нежелательном резонансе, который может быть на заводе. Но не будем тянуть. Даром такие вещи не делаются, для этого есть более молодые женщины, Думаю, мы договоримся, не так ли?»
И так далее, и тому подобное. Обратите внимание: пожилая женщина должна платить за любовь, анонимщик словно бы указывает пальцем на кошелек пани Бурдовой: вот источник, из которого ты, милый Газука, должен черпать, дабы возместить убытки. И как это ни ужасно, стареющая женщина и в самом деле платила. По словам Газуки, однажды, когда шантажист получил свои деньги, он письменно выразил удовлетворение:
«У вас обоих характер. Сами понимаете, человеку вроде меня всякая помощь кстати. К тому же это вернее, чем лотерея. Так что спасибо. Я еще дам о себе знать».
Да, как цинично отметил шантажист, это вернее лотереи.
Версий о том, кто стоял за письмами, было немного. Не следовало исключать возможности, что здесь замешан кто-то еще, но все же наш интерес сосредоточился на самом мастере Газуке.
Экспертиза в Институте криминалистики точно определила марку пишущей машинки, на которой шантажист печатал свои письма, — «Олимпия», а также ее отличительные особенности, в частности деформированные буквы «р» и «у». Мы принялись искать эту машинку на предприятии «Реагена», прежде всего в тех службах, куда имел доступ Газука. Предстояло проверить семнадцать машинок. Искомая машинка оказалась шестнадцатой. Это была «Олимпия» с инвентарным номером 5411–9088. На ней шантажист напечатал тринадцать писем, адресованных Газуке.
Вы, наверно, думаете, что письмо, полученное Бурдовой, имело тот же «почерк»? Нет, «почерк» был иной. Однако у нас уже имелись образцы шрифтов семнадцати машинок, мы начали искать среди них, а кто ищет, тот всегда найдет. Мы по крайней мере нашли. Письмо, полученное Бурдовой, было напечатано на «Ундервуде», номер 1-861658-5. К обеим машинкам красавец мастер доступ имел! Значило ли это, что письма писал он?