И снова тупик! Хорошо; система существует и номер ей соответствует, но как уличить Газуку? Соответствия номера и системы слишком мало для этого, А часов нет, гарантийного талона тоже.
Я бродил по улицам как заблудшая овца. Наконец зашел в кафе и заказал стакан вина. Сидел в окружении влюбленных парочек и повторял в уме номер часов. Вид у меня, наверное, был тот еще, но влюбленные, к счастью, замечают только друг друга. «Чем мне уличить этого Газуку?» И тут меня осенило: да вот чем — опечаткой.
Представьте себе: я печатаю на машинке шантажирующее письмо. Пани, у меня ваши часы, можете получить их обратно. Их номер такой-то. Какой? Откуда я знаю! Могу выдумать любой. Чтобы при этом он совпал с системой нумерации часов марки «DОХА» — почти невероятно, но все же допустим, что совпал. Только, если вы этот номер выдумали, вам неважно стоит посредине цифра пять или один, не так ли? Но в нашем письме автор вернул каретку назад и единицу перебил на пятерку! Значит, он хотел быть точным. Вывод простой: когда он печатал, часы лежали у него перед глазами.,
Я попросил снова вызвать Газуку. Он пришел как на свадьбу — думал, речь пойдет о каких-то. формальностях. Ведь он признался, что написал письмо, и сказал, что это единственный совершенный им проступок. Это была милая встреча двух мужчин, каждый из которых имел свои основания быть довольным.
Я ознакомил его с теми правами, которые имеет допрашиваемый. Он радостно кивнул — уже знал эту считалку. Даже не очень слушал, что я ему говорю.
— Речь идет о тех часах, — приступил я к главному. — Значит, вы их никогда не видели?
Газука слегка запнулся. Предыдущие допросы велись на широкие темы, касались психологии, морали… А сейчас его в упор спрашивают о часах.
— Нет, — ответил он учтиво. Ведь это был очень вежливый человек с изысканными манерами, которые менялись, только когда речь заходила о пани Бурдовой.
— И номер часов в письме вы выдумали?
— Да.
Следователь иногда должен быть актером. Я вел себя так, будто ни о чем не ведал.
— Значит, получать от пани Бурдовой деньги вы не собирались?
— Нет. Все это я затеял только для того, чтобы она от меня отвязалась.
— Итак, в письме вы указали номер произвольно?
— Да.
— У вас гениальные задатки, пан Газука! Прямо-таки находка для парапсихологов. Дело в том, что в письме вы указали номер, идеально соответствующий системе нумерации часов данной швейцарской марки. Расскажите, как вам это удалось, если, по вашим словам, вы только слышали о тех часах от пани Бурдовой, никогда их в глаза не видели и в руках не держали?
Парень начал потеть. Видно было, что разговор ему неприятен. Он собрал все свое мужество.
— Почему же такое совпадение невозможно? Случайное — вполне возможно.
Черта с два случайное! И тогда я сказал, глядя прямо в его рассеянные глаза, которые так очаровали пани Карлу:
— Допустим. Такой случай может быть один из десяти миллионов. Но допустим. Но как вы объясните перебивку цифры?
— Какую перебивку?
— Вот здесь. Взгляните, пожалуйста. Давайте представим себе: вот вы сидите и печатаете в письме первый пришедший вам на ум номер. Это 764831, последняя цифра единица. Вы печатаете ее и сразу замечаете, что на часах, которые лежат перед вами, другая цифра — пятерка, вы ошиблись. Возвращаете каретку назад и перебиваете единичку на пятерку. Зачем? Разве человек, который печатает произвольное число, сделает это? Это сделает лишь человек, у которого перед глазами часы и он хочет воспроизвести их номер в точности.
Реакция Газуки была неожиданной.
— Часы у меня, — выпалил он.
Быстро, как безрассудный шахматист, он начал комбинировать бессмысленные ходы, с помощью которых надеялся избежать наказания. Увяз пока только коготок, но и птичку мы не упустили. Часы нашли под балкой сарая около дома, где он жил. Их номер совпал с номером, указанным в шантажирующем письме. Если бы влюбленная женщина не предупредила его о нашей ловушке… Ключи из сумки Карлы Бурдовой украл, конечно, он. Знал, что его поклонница пойдет с сослуживицей в магазин и квартира будет пустой, пока не придет муж. Войдя в кухню, он увидел на буфете часы, взял их й ушел. Ключи выбросил во Влтаву. Планировал ли он уже тогда написать шантажирующее письмо? Видимо, да, иначе не ограничился бы только часами.
Так что налицо были мошенничество, воровство и шантаж. До сих пор мороз по коже идет, когда вспомню, что достаточно было не заметить опечатку…
Майор посмотрел на часы, взглянул за окно, где все еще шел дождь со снегом, потом снова на часы и засмеялся.