Павла Вашова еще описала молоток, который она видела в руках мужчины, в общих чертах конечно, — попробуйте описать молоток, если вы видели его одну-две минуты, да еще через улицу. Однако она заметила, что рукоятка молотка, скорее всего, была светлой. Оперативники обошли в Странянах все магазины инструментов, пытаясь выяснить, не покупал ли кто в последние дни молоток. Безрезультатно. И все же девушка сообщила больше, чем все остальные опрошенные, вместе взятые. Она действительно видела убийцу, ее глазами увидела его и служба безопасности.
Когда Карел и Павла покупали кольца, убийцы, видимо, не было в задней комнате. Туда Ольга Краусова могла пустить только своего знакомого, а проверка установила, что среди ее знакомых не было молодых людей с такой внешностью. Значит, преступник вошел в магазин сразу после ухода солдата и девушки.
Жениха Павлы Вашовой тоже допросили по месту службы. Но он не сообщил ничего нового.
Итак, появилось описание убийцы, более точное, чем дали в своих сбивчивых показаниях предыдущие свидетели. Однако возникло противоречие между показаниями мальчика, который видел руку в светло-коричневом пиджаке, и утверждением Вашовой, что на убийце был грязно-синий халат.
Встала задача выявить мужчин, которые работают в синих халатах (это могли быть механики, обслуживающие машины местной текстильной фабрики или предприятия «Мотор», заведующие складами и т. д.), а среди них — тех, кто не работал в первую смену или покидал на некоторое время свое рабочее место.
Итак, вполне определенно об убийстве стало известно следующее: молодой, высокого роста, в грязно-синем халате, скорее всего рабочий, в тот день был обут в кеды. Некоторого успеха добились и дактилоскописты: из двух сотен найденных отпечатков пятнадцать оказались отчетливыми. Десять из них принадлежали жертве, два — мужу убитой, имевшему неопровержимое алиби. Оставшиеся три отпечатка еще предстояло идентифицировать. (Позже установили, что отпечаток под номером пять, на том самом будильнике, который стоял высоко на полке и в начале расследования привлек внимание майора Картака, оставил убийца.) Специалисты просмотрели 28 600 отпечатков пальцев в старых заявлениях о выдаче гражданского удостоверения в Странянском районе, сравнивали с ними отпечаток номер пять, но безрезультатно. Видимо, в то время, когда при выдаче гражданских удостоверений брали отпечатки пальцев, преступник был еще слишком юным для получения такого документа. Не нашли этого отпечатка и в картотеке службы безопасности.
Отпечаток номер пять беспокоил майора еще по одной причине, о которой он пока ни с кем не говорил. Он чувствовал, что это единственный отпечаток пальца убийцы. А ведь должны быть и другие — на дверях, на сейфе, на прилавке, на вещах, которые преступник осмотрел, но не взял с собой. Но нигде ничего. Парень работал в перчатках, это ясно, и вдруг так «расписался». Почему он в тот момент снял перчатки? Почему не забрал будильник с собой? Майор недоуменно пожимал плечами, И размышлял. Видели, как убийца вошел в магазин, но не видели, как вышел. А ведь потом, покинув магазин, ом должен был прошествовать по Якубской улице с большим чемоданом, а то и с двумя. Разве такой человек не бросился бы в глаза? Но, как ни странно, не бросился.
Картак решил вернуться в Прагу.
— Но сначала давай заглянем на Якубскую, — предложил он Громадке. — В ресторан «У зеленой ветви».
Капитан понимающе улыбнулся: шел к концу седьмой день расследования, они могли позволить себе немного посидеть, заказать зельц с луком, запить его пивом.
Зал, окна которого выходили в сторону ограбленного магазина, в гот час был полупустым. Картак выбрал столик у окна и, когда официант обслужил их, попросил его присесть с ними на минутку. Официант был сама услужливость, краем салфетки что-то смахнул со стола.
— Ваши уже допрашивали меня вчера, — сказал он.
— Интересовались подозрительным мужчиной, наверное?
— Да. Но для меня подозрителен каждый, кто выглядит так, будто хочет исчезнуть, не заплатив.
— Такие нас не очень интересуют, пан официант. Нас интересует молодой человек лет двадцати пяти, высокий, худощавый, в синем или сером рабочем халате, ходит в кедах, руки длинные, довольно волосатые… Такой не бывал у вас? К примеру, не сидел за столиком у окна?
— Ну… Какое-то время сюда ходил похожий парень…
— С выразительными глазами, — добавил Громадка, но майор легонько толкнул его под столом ногой.
— Теперь, значит, не ходит? Давно?
— Месяц. Или побольше.
— Как вам кажется, он местный?
— Вряд ли. Люди здесь знают друг друга.
— А что он здесь делал? Обедал? Ужинал?
— Подождите… если это вообще тот, о ком вы думаете. Не обедал и не ужинал, брал только кусочек колбасы, сосиски, кофе или маленькую кружку пива. Приходил во второй половине дня и никогда долго не задерживался. Раза два, кажется, я видел у него шлем, какой носят мотоциклисты. Но, возможно, это не тот, кто вам нужен.
— Он ходил в светло-коричневом вельветовом пиджаке?
— Вы слишком многого от меня хотите.
— Что ж, спасибо вам. Если вдруг…
— Я знаю.
До Праги Картак и Громадка ехали молча. Еще несколько ночей им будут сниться мужчины в грязно-синих халатах, которые, возможно, захаживали в ресторан «У зеленой ветви» и там, глядя из окна на маленький неохраняемый ювелирный магазинчик напротив, пришли к мысли, как сразу разбогатеть. Еще несколько дней они будут ждать короткого извещения из Странян: пойман. Но напрасно.
В работе по расследованию убийства в странянском ювелирном магазине наступило неприятное затишье. Лишь где-то, тихо и невидимо, мололи жернова проверки, пропуская через себя рецидивистов, насильников, сбежавших заключенных, несовершеннолетних из детских колоний, цыганские шайки, пражскую шпану, лиц, пытавшихся пересечь границу, все, что связано с кражами, скупкой или продажей часов или золота. Эти жернова мололи по крайней мере в двух местах — в Праге и Странянах. И вдруг в них попала дерзкая кража золота и драгоценностей в районе Старое Место в Праге.
У пана Фогеля в Старом Месте когда-то был небольшой ювелирный магазинчик, уютный старинный магазинчик под сводчатым потолком, с первого взгляда вызывающий доверие. После 1948 года его национализировали.
Однажды в сентябрьский вечер пан Фогель, уже пенсионер, в ночной рубашке осматривал перед сном квартиру. Все было в порядке. Осталось погасить свет и идти к жене спать. Вдруг в дверь позвонили. К пану Фогелю так поздно никто не ходил, старики несколько сторонились людей. Бывший ювелир натянул брюки и пошел открывать.
Перед ним стояли трое мужчин.
— Служба общественной безопасности, — сказал один из них и показал удивленному старику какой-то документ. — Вы пан Фогель?
— Да, паны…
— Никакие не паны, товарищи. Нам надо кое-что выяснить. Разрешите войти.
Они сели в старые плюшевые кресла, и один из них сказал:
— У вас был ювелирный магазин, пан Фогель.
— Да.
— Во время национализации вы сдали все имущество?
— Да.
— В самом деле, все? — спросил мужчина и холодно усмехнулся. — Что-то не верится, пан Фогель. Нам известно, что вы торгуете золотом. Продаете то, что утаили.
— Нет, — заверил ювелир. — Я ничем не торгую, так как хочу покоя. Я все сдал.
— Приведите свидетеля, — приказал допрашивающий.
Один из пришедших вышел и вернулся с двумя мужчинами. Один из них был в наручниках. Допрашивающий вытащил из кармана золотые часы, положил перед собой на круглый столик и сказал:
— Задержанный, вы здесь как свидетель. У кого вы купили эти часы?
Свидетель молчал.
— Вам помочь?
Молчание. Допрашивающий встал и дважды ударил человека в наручника^ по лицу.
— Здесь… у этого пана.
— Как его зовут?
— Пан Фогель.
— Отведите его! А вы встаньте в угол, — сказал допрашивающий испуганному ювелиру. — Нам приказано произвести у вас обыск. Отвернитесь к стене. Скажите жене, чтобы не орала. Иначе немедленно посадим обоих.