— Не могу сказать тебе того же, — пробурчал он, сделав надменно-кислую ухмылку.
— Слушай, Феликс, пойдёшь со мной в кино? — Бриджит подошла к его парте, проигнорировав обидные слова в свою сторону. Будто бы она действительно была глухой или тупой.
— Мои 27 отказов, видимо, ни о чём тебе не говорят?
— Те 27 раз просто были неудачным опытом, надо двигаться вперед в своих намерениях. А сегодня в моих намерениях позвать тебя в кино, — Бриджит продолжала улыбаться и внимательно смотреть на Феликса.
— Что ж, можешь получить 28 отказ в копилку своего «опыта».
Нина посмотрела на него осуждающе, и парня это совсем выбило из колеи. Он даже разозлился: почему его осуждают за то, что он не принимает чувства той, которую совершенно не любит? Разве его чувства не учитываются? Почему то, что ему так упорно навязывают, он должен принимать с покорностью, как должное? Что отец, что Бриджит — оба в одной лодке плавают.
— И ещё я хотел тебе сказать: удали мой номер. Немедленно! Я не знаю, где ты его взяла, но это уже ни в какие ворота.
— У нас ночное телефонное рандеву было только один раз, и на следующий день я извинилась вообще-то…
— Меня всё равно очень напрягают люди, которые без разрешения узнают мой номер и начинают названивать.
Последнюю фразу Феликс сказал громко, отчего вся аудитория стала прислушиваться. Фредерик покачал головой и залип в свой телефон, а сам Марсо с чувством выполненного долга уткнулся взглядом в книгу, чувствуя, что одержал маленькую победу. Бриджит на это только кивнула.
— Извини, я правда не хотела тебя беспокоить. Ну так что, пойдём в кино?
Феликс внутренне взвыл и проигнорировал вопрос. Отец учил, что если не обращать внимание на проблему, то она сама уйдёт, но пошёл второй год его вынужденного знакомства с этой «проблемой», а ничего не менялось — проблема всё так же есть и, скорее всего, будет ещё несколько лет.
— Нет, Бриджит, желание с тобой куда-то пойти у меня не появилось и не появится.
— Ой, да ладно тебе, друг! Сели бы на места для поцелуев — романтика же, — засмеялся Фредерик, а вместе с ним и некоторые люди в аудитории. Правда, он тут же осёкся и чуть ли не втянул голову в плечи, увидев грозный взгляд Нины. — Ладно, шутка не удалась.
Бриджит лишь пожала плечами и сама захихикала.
— Вот видишь, Феликс, даже твой друг благословляет нашу с тобой любовь! Судьба так и хочет нашего союза!
«Она хочет моей смерти — не иначе», — Мрачно подумал Марсо и вновь проигнорировал девушку, лишь кинул на неё неприязненный взгляд из-под тёмных кудрей.
— Ладно, 28 число тоже не моё, может в 29 раз повезёт, кто знает. Вот завтра это и выясним, любимый! — Боннет с нежностью посмотрела на парня, отчего даже Фредерик смолк. Он не был уверен, есть ли в его глазах столько же любви и теплоты, когда он смотрит на Нину, сколько есть в глазах Бриджит. — А вообще, я бы очень хотела, чтобы ты, Нина, меня прикрыла. И да, я знаю, что я очень плохая и безответственная в учёбе, но пожалуйста!
Феликс фыркнул на это. В общем, ничего нового: Бриджит как была непроходимой дурой, так и остаётся. Подставлять своего друга и разочаровывать семью — всё, на что она способна.
— Я не говорила, что ты безответственна в учёбе. Ты ни в чём не безответственна. У тебя снова какой-то проект? — заинтересованно спросила Нина.
— Конечно проект! Наверняка в своих подворотнях шатаешься? — не смог промолчать Феликс и ни капли об этом не пожалел.
— Почему? Нет. Шатаюсь я обычно от дома до Академии и обратно, но сегодня не тот случай. Ты бы хотел пойти со мной? Я была бы рада! — Боннет даже засияла, ведь возлюбленный проявил интерес к её приключениям. — Мне бы очень хотелось тебе кое-что показать, Феликс!
— Воздержусь.
— Так что у тебя за планы, не поделишься? — вновь в нетерпении спросила Нина.
— С радостью! На выходных я ездила в Адиавский лес, который за Парижем. Добиралась целый день, между прочим. Зашла в самую глубь — столько часов на это убила! — и нашла очень интересное заброшенное здание…
— Говорят там живут наркоторговцы и проститутки, — подал голос Фредерик. — Бриджит, тебя к какой группе отнести?
— Ни к какой, — обиженно промолвила девушка. — Да и слухи это всё — никого там нет. Впрочем, может кто и живёт в заброшенных зданиях, не знаю… Но я там не живу, у меня есть дом!
— Ладно-ладно, не дуйся, я пошутил, — примирительно сказал парень, подняв руки в знак отступления. — И что же особенного было в том заброшенном здании?
— В самом здании — ничего. Я не была внутри: забралась на крышу по пожарной лестнице. Мне хотелось сфотографировать ночное небо — до этого я фотографировала только осенний лес — но на ветке рядом с домом я увидела гнездо орлов. Было темно, потому фотография получилась бы не очень качественной — при дневном свете нужно делать…
— И ты хочешь… — хотела спросить Нина, но Бриджит сразу интенсивно закивала.
— Да! Да, я бы хотела сегодня вновь съездить туда, потому что ждать до выходных не смогу! А после пар проблематично, так как мне бы не хотелось допоздна там находиться. Хоть там и нет опасных личностей, но всё же…
— Бриджит, я понимаю, как это для тебя важно, но лазать по крышам «слегка» опасно, ты согласна? Особенно зная твою неловкость и умение попадать в неприятности.
— Не волнуйся, милая, я буду предельно осторожна! Ты же знаешь, когда надо, я могу проявить себя должным образом! Я настырная. Особенно, если дело касается одного очень милого и красивого парня, — Боннет перевела взгляд на Феликса и «соблазнительно» подёрнула бровями. Этот подкат показался Марсо настолько глупым, что даже немного мерзким, ведь не пристало француженке так выставлять напоказ свои чувства. — Так что, прикроешь? — вновь обратилась Бриджит к Нине.
— Боже, Бриджит, иди уже! Но чтобы завтра точно пришла! Чтобы целая и невредимая ты была тут и пила со мной чай, всё понятно?
— Нина, ты была бы прекрасной мамой для самых несносных деток, — рассмеялся Фредерик, даже не заметив, как Нина подошла к нему со свёрнутой тетрадью и наградила его хорошим подзатыльником. — Ауч! За что?! Боннет плохо влияет на тебя, староста!
— Фредерик, мне надоели твои шуточки, ещё один раз и…
Но Феликс не стал дослушивать, какие жестокие наказания собирается применить Нина к несносному ребёнку по имени Фредерик. Парень лишь спокойно вздохнул и посмотрел на время. До начала пары оставалось 10 минут. Он с удовольствием подумал, что наконец сможет расслабиться в этот прекрасный осенний день, и никакая Бриджит не посмеет помешать его покою.
Марсо надел наушники на голову и демонстративно отвернулся от Боннет, которая неловко стояла возле его парты, переминаясь с ноги на ногу. Она подошла к нему ближе, вставая напротив его лица, и неловко помахала ему рукой. Её губы шевелились, но Феликс уже не мог слышать глупых подкатов, так как композиция Чайковского приятно заглушала все неприятные звуки, например голос Бриджит.
Бриджит не дождалась от него никакой реакции, кроме холодного безразличия. Она неловко улыбнулась и заправила локон волос за ухо, поджав в напряжении губы. Проговорив что-то ещё, Боннет стала удаляться из аудитории, поправляя свой нелепый жёлтый рюкзак на спине, так не сочетавшийся с её одеждой, и, не поворачиваясь к одногруппникам, небрежно махнула рукой в знак прощания. Этот жест показался Феликсу немного странным, не подходящим по темпераменту Бриджит, но после парень сразу же забыл об этом, погружаясь в музыку, приятную и расслабляющую.
В течение дня больше его никто не доставал, намечалась тренировка по баскетболу, а отец сегодня уже не должен был тревожить его. Кажется, день собирался компенсировать испорченное утро.
Парень по привычке перевёл свой взгляд на картину, что висела в их аудитории второй год. Она называлась «Солнечное поле» и передавала все краски утреннего рассвета вместе с дикой, но чарующей природой. Она успокаивала Феликса, создавала видимость уюта в их аудитории и согревала своей простотой. Марсо непроизвольно улыбнулся. Он не любил картины в своём особняке, они казались ему слишком чужими, холодными и неуютными. А это простая картина. Краски выглядели на холсте дёшево, но это ничуть не портило вид картины, а наоборот, будто бы передавало простоту, но невероятную внутреннюю теплоту художника.