- Ну, Полииина, - разочарованно протянул он.
Больше они не возвращались к этому вопросу. Но ощущение некоей двойственности их отношений стало все чаще посещать Полину. Если каждая встреча не была а-приори любовным свиданием, то и Полина каждый раз не имела в виду секс, не готовилась к нему и не ждала его. А он тем не менее случался, каждый раз вызывая у Полины внутреннее удивление, в общем-то ничем не оправданное.
Левушка не столь уж редко приходил к ней. Говорил с ней всерьез о важном (Кант и высшая математика, современные нравы и обычаи в контексте Книги Откровений, поэтика последних фильмов Бергмана... Единственное, чего Левушка никогда не выносил на обсуждение – поступки и характеры общих реальных знакомых). Читал стихи (он знал множество на память, читал превосходно). Презентовал свои свежие песни. Приглашал на прогулки. И провоцировал Полину на секс – как-то исподволь, невзначай, чуть не кончив фразы. А потом имел вид, будто секс в данном случай – что-то вроде непременного кусочка сахара к чаю или кофе, и спокойно заканчивал ранее начатую мысль. И Полина считала своим долгом делать точно такой же вид, хотя секс на скорую руку не слишком радовал, а главное - сбивал с толку. Полина никак не могла однозначно определить для себя: друзья они с Левушкой или любовники? Всякий раз до встречи она полагала, что друзья. После – что все-таки любовники... но прежде всего друзья?
Не имея четкого определения отношений, Полина никому о них не рассказывала и не позволяла себе на людях лишнего – вроде того, что позволяла себе Чуча. Когда у Чучи не случалось поблизости альтернативного мужчины, она прилеплялась к Левушке и вела себя так, словно вчера Левушка попросил ее руки, и она, хоть и не дала определенного ответа, все же склонна принять предложение. Робкие невербальные протесты Левушки она отметала, игнорируя их, и понятно, под ее напором другие претендентки на внимание Левушки (если таковые были на тот момент) отлетали, как щепки из-под топора. Наблюдая Левушку с другими женщинами, Полина чувствовала ревность и ее необоснованность: разве можно ревновать друга и разве можно не ревновать любовника?
Последний раз Полина ревновала Левушку, когда узнала, что он собирается жениться на Гале. А потом все стало на свои места. После женитьбы Левушка оставил свои отношения с Полиной в сфере только духовной.
Много времени спустя они мельком коснулись прошлого в разговоре.
- Я чертовски тебя боялся, - признался Левушка. - С одной стороны, слухи о твоей опытности, с другой – твой строгий и серьезный вид. Все это подстегивало, и мне страшно тебя хотелось, но сначала приходилось преодолевать страх нарваться на отказ, а потом надо было бороться с еще большим страхом – страхом не соответствовать твоему предыдущему опыту.
- Это очень в твоем духе, - ответила Полина. - Хлебом не корми – дай преодолеть какую-нибудь трудность...
Про себя она подумала, что, оказывается, в основе ее терзаний лежало банальное мужское самолюбие. А ведь отношения с Левушкой, хоть и имели искореженный формат, были самыми продолжительными в биографии Полины.
Второй по продолжительности стояла в списке игра в любовь с Доктором Глебом. Ее можно назвать романом, но по степени искореженности она далеко превосходила отношения с Левушкой. Даже спустя десятилетие Полина, вспоминая свою историю с Доктором, не могла однозначно решить: побеждена или победила. Ее бескомпромиссная борьба за право быть любимой так, как ей представлялось в детстве, не увенчалась успехом. Глеб ни разу не совершил ничего похожего на романтическое безумство. Но все-таки это она прогнала его, а не он ее бросил. Однако когда Полина думала об этом, она не могла не думать о том, что и прогоняя, втайне надеялась получить, наконец, от Глеба вожделенную серенаду под луной. Она поставила точку, подразумевая следующий абзац, но расчеты сценариста не оправдались: персонаж не пожелал вернуться в расставленные сети. Со стороны все выглядело так, как и хотелось Полине, но она-то знала, что поставленная ею точка – фальшивая, что у нее был соавтор, без ее согласия повернувший сюжет по-своему. Та настоящая точка, которую Полина могла бы поставить, до сих пор занозой сидела в ней, и Полина никак не могла почувствовать сюжетной завершенности в романе с Глебом. Поэтому в ее отношении к Глебу все еще присутствовала настороженность, как будто былое способно было вернуться в любой момент. И поэтому Полина никогда не звонила Глебу сама. Она, может быть, и хотела, чтобы в прогулке по поляне ее сопровождал Доктор Глеб, но и на сей раз звонить ему она не стала.