Полина заходила. Славно посидели с ней. Рассказывала, как недавно на одном банкете Олега Меньшикова видела издали. Уехала буквально пару часов назад. Жалела, что тебя не застала.
Потом Катя превратилась в посредника между мужем и Полиной. Теперь, если Варяг хотел общения с Полиной, он просил жену позвонить ей. Наступил момент, когда при мысли о Варягах, в голове Полины звучал прежде всего Катин голос. Но по степени дружеской важности Варяг в представлении Полины все равно далеко опережал Катю, хотя с последней встречи и беседы происходили куда как чаще. Заметный сдвиг в сознании Полины случился, когда Катя впервые сама приехала к ней в гости. Более того, она впервые заговорила про свои с Варягом отношения. И Полине открылось, что ее старинный дружище Варяг, с которым ей всегда было так комфортно, является жестким и своевольным хозяином, как будто и не принимал участия в либеральных разговорчиках добропорядочного общества. Вдруг Катя превратилась в самостоятельную человеческую единицу, более того, в женщину, ищущую участия, а Варяг стал мужем, на которого сетуют. С тех пор Катя наведывалась к Полине раз-два в месяц, иногда по приглашению самой Полины. После четвертого или пятого визита и произошло смещение акцентов: главной в чете Варягов для Полины теперь была Катя.
Ей Полина и позвонила, во-первых, для того, чтобы пожаловаться на Левушку и Лену, которые не захотели идти на поляну, а во-вторых, чтобы позвать на поляну Варягов. Катя послушно сняла трубку после третьего гудка.
- Нет, моя дорогая, - сказала она после того, как вопросительно посмотрела на мужа и получила от него энергичный отрицательный знак. - Сегодня никак не получится. Володя не в настроении. Нет, ну как же я его оставлю, если он не в настроении. Ну, не обижайся... Да, пока.
- Может быть, следовало пригласить Полину к нам? - сказала Катя, откладывая беспроводную трубку домашнего телефона на садовый столик.
На столике стоял трехлитровый электрический самовар, на верхушке самовара сидел коренастенький керамический чайничек. Были еще: плетеная корзиночка с пятью видами печений и две большие толстостенные чашки, одного семейства с чайничком. По разные стороны от стола сидели Варяг и Катя.
Варяг сидел в шезлонге, вытянув ноги и укрывшись до пояса тонким шерстяным пледом. На коленях у него стоял раскрытый ноутбук, но Варяг в кои-то веки не смотрел в монитор. Он курил крепкую сигарету и смотрел на яблоню. Старая дылда-яблоня, единственное дерево на дворе, росла прямо посреди огорода и превращала огороженный участок в подобие классического изображения необитаемого острова: маленький ровный клочок земли, а над ним раскинулась одинокая пальма. Варяг смотрел на яблоню и думал, что он напрасно так много работает. Кажется, он уже может позволить себе работать меньше. В этом случае результаты (должность и деньги) останутся теми же, а вот таких приятных выходных дома станет больше. Понятно, для чего он надрывался спервоначалу. Непонятно, почему он продолжает это делать. Работодатель ему что, отец родной, чтобы Варяг за ним все хвосты подчищал? Все так же глядя на яблоню, он дал себе слово: с понедельника никаких переработок и никаких загруженных выходных. Потом захлопнул ноутбук и повернул лицо к Кате.