– Мята? – спрашивал меж тем Готлиб, помешивая вязкую желтоватую массу.
– От кашля.
– Шалфей?
– Для горла.
– Адонис?
– Как?
Аптекарь огляделся, снял с полки мешочек и вынул горсть засушенных растений.
– А, горицвет! – Жуга понимающе закивал. – Он тоже, если сердце заболит… но только сушёный.
– И как его сушат?
Жуга почесал в затылке.
– Ну-у, как… Медленно.
– Гм! А ромашку?
– В тени…
– Отвар из девясила как приготовить?
– В печке напар делают, в горшке.
Готлиб усмехнулся довольно – паренёк не лгал, когда говорил, что знает толк в травах. Жаль, что только в травах – остальное аптекарское дело было для него тайной за семью печатями. Взять, например, сургуч. Любой подмастерье знает, что здесь к чему. Открой книгу и прочти: «Растопи воск, затем возьми чистой белой смолы, распусти её на слабом угольном огне и, когда распустится, сними и вмешай в смолу на один фунт четыре лота малярной киновари, добавь мелу, дай застыть вместе, и получишь красивый, красный, крепкий сургуч». Этот же и читать толком не умеет: взял вместо киновари малахитовую зелень – это же надо! Хорошо ещё, что не добавили дорогой даммар – белую смолу, а обошлись для начала канифолью. Вон, стоит в горшке, остывая, зелёная масса, сколько ни тыкай пальцем, всё мягкая, липнет к рукам… Эх, молодо-зелено… А так, если посмотреть, парень сообразительный, схватывает всё на лету. Хотя…
Аптекаря вдруг осенило. Он повернулся к Жуге.
– Ты не различаешь цвета?!
– Ну… – замялся тот. – Красное и зелёное – да.
– Так-так. – Готлиб нахмурился, продолжая помешивать в котелке. – Это уже хуже. А я, признаться, подумывал, не взять ли тебя в ученики.
Жуга покачал головой.
– У вас бы я с охотой поучился, – сказал он, – но боюсь, что в городе я пробуду недолго.
Плав в котле стал густеть, аптекарь разлил его в узкие фаянсовые формочки, где тот застыл крепкими ярко-красными палочками. Готлиб подцепил одну, вытащил, постучал по ней ногтем и удовлетворённо кивнул. Обернулся:
– Так зачем, говоришь, ты пришёл в Гаммельн?
Жуга хотел ответить, но в этот миг дверной колокольчик задёргался, и Готлиб пошёл открывать.
– Послание доктору Иоганну Готлибу от господина бургомистра! – послышалось снизу.
– Хорошо, давай его сюда, – сказал аптекарь.
Он поднялся по лестнице, неся в руке тонкий пергаментный свиток, сломал сургучную, голубую с золотом печать, пробежал глазами текст и нахмурился. Покачал головой.
– Ох уж этот Остенберг… – пробормотал он.
– Бургомистр? – мгновенно насторожился Жуга. – А что с ним?
Готлиб поднял взор.
– Теперь он хочет, чтобы я уничтожил крыс в городе.
– Ну и что? Или это так сложно?
Аптекарь рассмеялся невесело, небрежно бросил свиток на стол и опустился в кресло. Сложил домиком сухие старческие ладони и некоторое время молчал, глядя в камин.
– Видишь ли, мой юный друг Шуга, – наконец начал он, – дело это не то чтобы сложное – оно попросту невыполнимое. Мало того, что в моём возрасте негоже шастать по подвалам и чердакам. С недавних пор я не знаю созданий хитрее, чем гаммельнские крысы. Они с ходу распознают любые ловушки. Они не трогают отравленные приманки, а если и едят их, то совсем немного. Это безнадёжно, я не знаю, как с ними бороться. В последнее время жители покупают крысиный яд чуть ли не мешками, а толку никакого. Бургомистр попросту придумал невыполнимое задание, лишь бы только посадить меня в лужу. Готов спорить, что здесь не обошлось без Густава Бреннеля – он спит и видит, как бы выставить меня дураком. Да…
– Этот Бреннель, – медленно произнёс Жуга, – он загорелый, носатый и высокого роста, этакая жердь. Верно?
– Да, это он, – кивнул Готлиб. – А откуда ты знаешь?
– Я вчера у бургомистра был, они там сидели оба…
– А зачем ты ходил к бургомистру? – удивлённо спросил аптекарь.
Жуга замялся.
– Всё это трудно объяснить, – сказал он. – По правде говоря, я кое-что узнать хотел из записей приходских…
– Про что?
– Про меня… Один мой друг сказал, что лет двадцать тому назад здесь прошёл мор, а я… Я ведь не родной был деду… ну и решил, что в переписи… А, не всё ли равно… – Он махнул рукой. – Я же говорю – долго рассказывать. В общем, господин бургомистр велел мне зайти через три дня.