Неожиданно Олег встрепенулся, заприметив кого-то у входа. Жуга перехватил его взгляд и обернулся: прямо к ним направлялись четверо мрачного вида парней. Появление их не сулило ничего хорошего.
– А-а! Нашли, сволочи! – злорадно вскричал Олег, засучивая рукава. – Мало я вас тогда метелил, еще хотите? Нате!
Завязалась свара, в которую быстро втянулись еще десяток человек из-за соседних столов. Реслав бросился на подмогу. Слышались крики, грохот бьющейся посуды. Кто-то поспешно метнулся к двери. С треском и звоном вылетело окно.
Перед Жугой возникла из дымной завесы чья-то пьяная морда, осклабилась, занесла сивую лапу. Жуга коротко отбил удар и с размаху обрушил кружку на тяжелый квадратный затылок нападавшего. Схватил Влану за руку: «Наверх! Быстрее!»– вернулся к столу, подхватил посох и котенка. Отпихивая дерущихся, Жуга и Влана добрались вдоль стены до лестницы и поднялись в комнату. Дверь за ними захлопнулась.
Драка внизу пошла на убыль. Четверых зачинщиков вышвырнули вон, растащили оставшихся, поставили на место опрокинутые столы. Валдис куда-то исчез. Альбин окончательно сполз под стол. Реслав и Олег, понурые и побитые, сидели одни за большим столом, разглядывая разгром в корчме.
– Эх, погуляли… – буркнул Реслав. – Кто это были?
– Давняя история, – поморщился Олег. – Муку они нам продали с песком, гады. Ну, я потом нашел двоих, вытряс из них душу, а они, вишь, снова на меня… Где друзья-то твои? Этот, рыжий… Жуга, что ль?
– Н-наверху… – выдавил Реслав. – С бабами…
– Да… – вздохнул Олег. – Нас на бабу променял… Бабы – это дело гиблое. К-каждая женщина, – он важно поднял палец, – это, брат, сирена… Попадешься – пропал. Ты м-меня уважаешь?
– У… уважаю.
– Тогда выпьем…
Приятели сдвинули кружки, озадаченно посмотрели внутрь, затем – друг на друга: кружки были пусты.
– Плохо, – пожаловался другу Олег.
– Ощень плохо… – согласился Реслав.
* * *
Жуга проснулся, едва лишь за окном забрезжил рассвет, долго лежал с открытыми глазами, глядя в потолок. Повернулся на бок, посмотрел на Влану. Та лежала, безмятежная в утреннем сне, мягкие волосы рассыпались по подушке. На губах ее теплилась улыбка. Жуга погладил рукой шелковистые черные пряди, улыбнулся своим мыслям, вздохнул. Поднял голову. В ногах, пригревшись на одеяле, спал Сажек.
Комната была обставлена проще некуда: широкая кровать с веревочной сеткой и толстым войлочным матрасом, два стула; в углу – табуретка, кувшин и таз для умывания. Полотенца не было. Жуга выскользнул из-под одеяла, натянул штаны и подошел к окну.
От реки шел легкий туман. Солнце еще не взошло, но шпили и островерхие коньки высоких крыш уже играли золотом. Жуга постоял в задумчивости и принялся умываться.
Проснулась Влана, потянулась сонно. Улыбнулась.
– Доброе утро, Жуга!
– Утро доброе, – отозвался он. Котенок спрыгнул на пол, подошел к нему, потерся о штанину. Жуга мысленно отругал себя за то, что забыл его покормить. Наверное, у хозяина корчмы можно было найти немного молока.
– Жуга, – позвала Влана.
– Что?
– Откуда ты пришел?
– С гор я.
Влана села, зашуршала одеждой. Подошла к нему, положила руку на мокрое плечо. Провела теплыми пальцами по шраму.
– Откуда это?
– Подарок. От добрых людей, – Жуга перестал плескаться, выпрямился. Посмотрел ей в глаза, улыбнулся с грубоватой нежностью. – Не надо об этом, Вланка.
– Странный ты, Жуга, – задумчиво сказала девушка, перебирая пальцами густые пряди волос. – Скажи, у тебя… были женщины до меня?
– Нет.
– Ты хороший, – Влана подошла к окну, ловкими движениями заплетая косу. – Кого ты ищешь? Чем тебе помочь?
Жуга натянул рубаху. Пригладил мокрые волосы.
– Скажи, – замялся он. – Давно ты… так?…
– Год, – равнодушно ответила она. – Может, чуть больше. С тех пор, как отец умер.
– Мне очень нужно знать, – продолжил после минутного молчания Жуга, – когда девчонки… выходят на улицу, ну…
– Я понимаю…
– Бывает так, что они не возвращаются? Пропадают?
Влана задумчиво помолчала. Пожала плечами.
– Наверное… Впрочем, да. Особенно – если одна, и в первый раз. По неопытности, наверное. А что?
– В первый раз… – Жуга вспомнил, как резвился вчера некогда безутешный Балаж, и в голову ему пришла неожиданная мысль. – Ч-черт…
– Что?
– Как же я раньше не подумал об этом?! – Жуга заметался, подобрал котомку, вытащил кошель. «Не надо…»– начала было Влана, но тот лишь махнул рукой. Высыпал деньги на одеяло – менок сорок – отобрал себе две-три монетки, остальное оставил.
– Бери, не перечь, – сказал он, подхватил Сажека, задержался на миг у дверей. – Помоги тебе бог, Вланка, – сказал он. – Мне пора.
– Может, еще свидимся, – грустно улыбнулась та. – Будешь в Маргене – заходи к Ладошу.
– Все может быть. Жизнь долгая, – он улыбнулся тоже, поднял посох. – Прощай.
– Прощай.
* * *
Внизу было тихо. Двое-трое ранних посетителей закусывали жареной рыбой. За столиком в углу сидели Балаж и Реслав, опохмелялись после вчерашнего. Балаж выглядел невыспавшимся, моргал красными глазами. Реслав обзавелся роскошным синяком под глазом. Кошели у обоих были пусты.
– Говорил я, – укоризненно сказал Реслав, когда Жуга спустился вниз, – не надо было сюда идти. Уж больно вино у Ладоша крепкое…
– С чего вы драку-то вчера затеяли? – спросил Жуга.
– Эт' разве драка! – ухмыльнулся Реслав. – Ты скажи спасибо, что Бертольд Шварц не пришел – тот бы до утра шуровал. Эх, где-то он сейчас, морда немецкая… Деньги есть, Жуга?
Оба с надеждой посмотрели на него. Тот покачал головой.
– И этот – туда же… – неодобрительно заметил Реслав. – Все менки – псу под хвост… Э-э, дурни! Че дальше делать-то будем?
Жуга кликнул хозяина, спросил кружку молока и жареной рыбы на всех. Отлил молока котенку в миску, бросил рядом рыбью голову. Реслав вынул засохший ломоть хлеба. Принялись за еду.
– Вот что, Балаж, – хмуро сказал Жуга, когда с рыбой было покончено. – Ответь-ка мне, девка Ганка, или нет?
Тот захлопал глазами:
– Ты что, Жуга, глаза потерял?! Вестимо, девка.
Терпение Жуги лопнуло.
– Я тебя спрашиваю, кобел бесхвостый! – рявкнул он, – девка Ганка, или уже нет?!
Балаж совсем растерялся.
– Причем тут это? – спросил он и покраснел до кончиков ушей. Промолчал.
– Не успел, стало быть! – удовлетворенно кивнул Реслав. – Ай да Ганка, молодчина, не далась дураку… а… правда, причем тут это?
Жуга уже думал о чем-то своем. Посмотрел в окошко.
– Сегодня что, опять базарный день?
– Так ведь базар всю неделю будет, – пояснил Реслав, вздохнул грустно. – Денег только вот нет…
В углу кто-то зашевелился. Жуга обернулся: с брошенного в закутке одеяла поднялся невысокий белобрысый паренек, зевнул, нахлобучил на голову черную катаную шляпу с лентой. Вытащил из ниши потертую скрипку, любовно сдул с нее пыль. Видно, это был один из вчерашних музыкантов, заночевавший прямо тут. Жуге вспомнилось, как лилась вчера, словно густое вино, плачущая вазурская дойна; он встал и подошел к нему.
– Здоров будь, хлопец, – начал он. – Как звать тебя?
Паренек с некоторой опаской оглядел долговязого рыжего незнакомца и улыбнулся, не почуяв угрозы.
– Здорово, коль не шутишь. Иваш я.
– Меня Жуга зовут… Подзаработать хочешь?
– Кто ж не хочет! А что делать-то надо?
– Слыхал я твою скрипку вчера. А повеселее можешь?
Тот заулыбался. Кудрявые волосы выбились из-под шляпы.
– Шутишь? Конечно, могу!
– Кто вчера играл с тобою? Можно сейчас кого сыскать?
– Владек-цимбалист тут, вроде, оставался ночевать наверху… а больше – все. К вечеру, разве что.