– Ну и где? – спросила Элисса.
– На другой стороне.
Элисса принялась вглядываться в странную темноту на другой стороне ручья, но разобрала лишь размытые очертания то ли ящиков, то ли постели, то ли того и другого.
– Ну, ты видишь? – спросил Хантер. Нежность в голосе вызвала любопытство у Элиссы.
– Нет, – признала она. – Боюсь, я мало что вижу.
– Тогда держись.
С этими словами Хантер поднял Элиссу на руки, прижал к груди, как ребенка, и пошлепал через ручей, разбрызгивая воду, прежде чем она поняла, что произошло.
– Хантер.
Эхо разнеслось по пещере, удваивая, утраивая, снова и снова повторяя произнесенное имя.Хантер вскинул голову и улыбнулся. От нежности и чувственности его улыбки у Элиссы перехватило дыхание.
– Хантер, – прошептала она.
– Я здесь.
Он вышел из ручья на песчаный берег, продолжая нести ее на руках.
– Опусти меня, – сказала Элисса, с трудом глотая слюну.
– Сейчас. Мы почти пришли.
Он шел, песок соскальзывал с его ног с шепотом и шелковым шуршанием. Элисса хотела что-то сказать, но закрыла рот, опасаясь, что голос выдаст ее волнение.
Хантер так близко. Он такой сильный. Такой нежный.
Он нес ее, будто она хрустальная и очень хрупкая, дохни – и хрусталь зазвенит. И она стала чувствовать себя именно такой – хрупкой и звенящей.
Дрожь, охватившая Элиссу, передалась Хантеру. Он посмотрел ей в лицо, увидел блеск полузакрытых глаз, напряженность губ и белизну гладкой кожи.
Хантер сжал губы. Похоже, Элисса чего-то боялась. Когда он вспомнил о происшедшем между ними в последний раз, понял – чего.
«Я говорил тебе, в следующий раз тебе понравится».
«Боже мой, ты, наверное, думаешь, что я совсем дура. „В следующий раз тебе понравится“. Какая чушь!»
И вдруг то, что ночью ему виделось совершенно реальным, сейчас в свете дня показалось чистейшей воды глупостью.
"Я ненавижу тебя.
Я не хочу тебя больше.
Никогда.
Ни в каком виде".
И ведь ничего не изменилось с тех пор, как Элисса это заявила.
Напряжение сковало Хантера настолько сильно, что ему было трудно дышать. Он медленно поставил Элиссу на песок рядом с заботливо приготовленной постелью.
Когда он заговорил, голос был грубее, чем ему хотелось.
– Не бойся меня, – сказал он. – Клянусь Богом, я не причиню тебе боли.
Элисса не смела произнести ни слова. Она просто закрыла глаза и отвернулась от Хантера.
– Ты действительно меня ненавидишь? – прошептал он.
Глаза ее распахнулись.
– Правда? – спросил он надтреснутым голосом. Элисса молча покачала головой.
– Тогда почему ты дрожишь и отворачиваешься, будто тебе невыносимо даже видеть меня? – спросил Хантер. – Боже мой, ты даже не хочешь со мной говорить.
– Я… Я… – Голос Элиссы дрогнул. Она повернулась спиной к Хантеру, с трудом пытаясь взять себя в руки.
– Это… Мне было бы легче ненавидеть тебя, – прошептала она. – Но я не могу. Вместо этого я ненавижу себя. Я была такой дурой.
Веки Хантера дрогнули, когда он услышал боль в хрипловатом голосе Элиссы. Он развернул ее лицом к себе. Но она на него не смотрела.
– Выходи за меня замуж, – сказал Хантер.
Элисса отрицательно покачала головой. Хотя она ничего не сказала, ее последние слова висели между ними, как эхо. Тогда она сказала что-то вроде:
«Неудивительно, что церкви следят за тем, чтобы девушки оставались девственницами до свадьбы. Иначе они никогда бы так не страдали».
Очень нежно кончиками пальцев Хантер провел по бровям Элиссы, по щекам, в уголках глаз скопились слезы, похожие на теплый дождь.
– Не плачь, дорогая, – прошептал Хантер. – Я скорее высеку себя, чем заставлю тебя снова плакать.
Элисса не ответила. Не могла. Губы Хантера нежно касались ее. Поцелуи, как крылья бабочки, переносились с висков на щеки, на веки, в тихой трепетной тишине он как бы убирал ее слезы, не позволяя им падать.
Горло Элиссы перехватило, сердце сильно забилось, она не могла унять дрожь, пальцы впились в ладони так сильно, что от ногтей остался след.
"Он меня не любит.
А я не могу перестать любить его".
Элиссе казалось, ее разрывает на части. Ей хотелось исчезнуть и в то же время – остаться в объятиях Хантера. Оттолкнуть его от себя и окунуться в лечащее опьяняющее пламя мужской ласки.
– Не бойся, – шептал Хантер у ее губ. – Я просто хочу…
Голос его утих. То, чего хотел Хантер, заставило бы Элиссу бегом мчаться из пещеры.
Он закрыл глаза и обозвал себя пятьюдесятью словами, означающими одно – дурак. Потом ласково обнял Элиссу и стал медленно качать, поглаживая по спине.
– Все в порядке. Ничего плохого я тебе не сделаю. Пожалуйста, дорогая, не плачь.
После каждого слова он нежно целовал ее, убирая слезы поцелуем.
Элисса дрожала все сильнее.
– Тебе нечего бояться, – прошептал Хантер. – Я разожму руки, как только перестанешь дрожать. Если ты захочешь…
И тут Хантер кончиком языка провел по губам Элиссы.
– Ты этого хочешь? – прошептал он. Дыхание Хантера было теплым и сладким, и она тихо застонала. – Так да или нет? – спросил Хантер. – Тебя отпустить или прижать крепче?
Жар его губ на веках Элиссы успокаивал ее, но дрожь в теле становилась все сильнее.
Когда Хантер почувствовал, как ее трясет, он ощутил нечто более сложное, чем простое желание.
– Элисса, – беспомощно прошептал он. – Позволь мне поцеловать тебя. Ну всего один поцелуй. И я отпущу, если захочешь. Ведь тебе так нравилось.
Прежде чем Элисса отыскала причину своего смятения, ее лицо помимо воли обратилось к нему. Тело Хантера напряглось. Она приняла его поцелуй, и… потоки слез хлынули из глаз девушки.
Нет, он не любит ее, но хочет до дрожи. Несмотря на глубину страсти, Хантер владел собой и был способен сдержаться.
Пока.
«Ну по крайней мере он заботится обо мне. Он ласков со мной».
Элисса прошептала его имя, когда его губы нежно коснулись ее губ.
Новый взрыв чувств охватил Хантера. Он все нежнее и теснее прижимал Элиссу к груди, целовал в уголки рта, пока ее губы не открылись ему навстречу. И только потом позволил себе поцелуй, о котором мечтал.
Первое прикосновение оказалось сладким и подействовало возбуждающе, как никогда. Осторожно обнимая Элиссу, он целовал ее снова и снова, медленно, точно выпивая темное горячее вино ее поцелуя.
Чувственные прикосновения губ Хантера сводили Элиссу с ума. С каждым нежным прикосновением языка Хантера она все больше отдавалась поцелую.
И ему.
Руки поползли вверх по его куртке, нерешительно остановились, дрожа, потом она дотянулась до свежевыбритых щек.
Ее ласка перевернула ему душу. Слезы застилали глаза и текли неуправляемым потоком.
«Только желание, вот то единственное, что он чувствует ко мне».
Но ведь она-то любит его! Значит, не должна позволять этому человеку заставлять ее страдать! Но нежные прикосновения Хантера делали свое дело – окружающий мир как будто растворился, а она плыла в волнах наслаждения.
Элисса негромко стонала, Хантер едва владел собой. Он целовал ее жадно, глубоко, сильно, он держал ее, словно сверкающую радугу.
Пальцы Элиссы скользнули выше, запутались в густых черных волосах, его шляпа свалилась. Прикосновение к теплому мужскому затылку опалило ее огнем.
Голова Хантера по-кошачьи устремилась навстречу ласкам, он как бы предлагал ее пальцам прижаться еще теснее. Откровенная чувственность этого движения окатила Элиссу жаркой волной. Ни о чем больше не думая, ни о чем не жалея, она запустила пальцы в его волосы возле шеи и почувствовала, как отозвалось его тело. Руки Элиссы жадно ласкали узкую полоску кожи между волосами и воротником куртки. Ладони запомнили необыкновенное ощущение: как это – гладить его грудь, и, снова почувствовав под пальцами мужское мускулистое тело, Элиссе захотелось потрогать жесткие кудряшки на широкой груди Хантера.