Полицейский поочередно посмотрел на трупы, потом снова взглянул на Старка.
— И который из них — Бандит, сэр?
— Тот самый, которому вы выстрелили в лицо, когда он кинулся на вас с китайским мясницким ножом.
Маллиган нахмурился и снова уставился на трупы.
— Тогда получается, тут была банда? И вся банда застрелена?
— Нет, он был преступником-одиночкой, дерзким, и, возможно, свихнувшимся. — Старк снял с пояса револьвер тридцать восьмого калибра и подал Маллигану рукоятью к нему. — Он был вооружен револьвером и мясницким ножом, в точности как и описывают пострадавшие. А эти люди и девушка — всего лишь несчастные бедолаги, случайно оказавшиеся рядом.
Маллиган взял револьвер и осмотрел его.
— Он полностью заряжен.
— Я сомневаюсь, что он останется таковым к тому моменту, когда очутится в отделении полиции и будет зарегистрирован в качестве вещественного доказательства, — сказал Старк. — Я полагаю, что за это вас повысят до заместителя начальника полиции. Я уверен, что начальник полиции Вильсон говорил мне что-то в этом роде, когда мы с ним вчера вместе обедали.
— Я не понимаю, сэр, — сказал Маллиган.
— А вам так уж это необходимо, заместитель начальника Маллиган?
Маллиган медленно расплылся в улыбке, а в глазах его заплясали веселые огоньки.
— Нет, мистер Старк. Думаю, не особенно. Моя жена очень обрадуется прибавке в жалованьи.
— В таком случае, позвольте мне первым поздравить вас.
Старк и Маллиган пожали друг другу руки.
— Да, но если это Чайнатаунский Бандит, то где же то, что он награбил?
Старк взглянул на У Чуна.
— Где-то спрятано, а где — неведомо, — отозвался тот.
— Поскольку Бандит схвачен, жертвы чрезвычайно огорчатся, если им не вернут их имущество. Думаю, вы временно убрали драгоценности с места происшествия, чтобы уберечь, а теперь с радостью передадите их мистеру Маллигану.
У Чун недовольно нахмурился.
— Да.
— Конечно же, благодарные бизнесмены с радостью выплатят вам вознаграждение. Скажем, тысячу долларов.
— Полагаю, воистину благодарные бизнесмены могут быть и более щедрыми, если учесть потери, которые я понес из-за своей готовности услужить. Скажем, две тысячи долларов.
— Думаю, это вполне справедливо, — согласился Старк. Эта проблема была решена. Но другая осталась. Где Макото? Теперь он не поедет в Мексику. Но куда он отправится?
— Ну и паршивый же выдался ужин, — сказала Хоуп, когда они вместе с ее старшей сестрой Анжелой отправились наверх, в свою спальню. Хотя она была на два года младше сестры — ей было всего одиннадцать, высказывалась она куда чаще. — Когда они принимаются называть друг друга «мистер Старк» и «миссис Старк», сразу ясно, что они из-за чего-то поссорились.
— С Макото что-то случилось, — сказала Анжела. — В этом все дело.
— Да с ним никогда ничего особенного не случалось, — возразила Хоуп. — Он же мальчишка. Он всегда вывернется.
— Я слыхала, как Дзиро и Сёдзи говорили насчет полиции. Что-то нехорошее произошло в Чайнатауне.
— Чайнатаунский Бандит! — воскликнула Хоуп, встревожившись. — Неужто он напал на Макото?
Анжела покачала головой. Хоуп видела, что сестра хочет сказать что-то еще, но почему-то не решается.
— Да ладно тебе, Анжела, давай, говори!
— Мой японский не очень хорош, — сказала Анжела. — Я могла неправильно понять. А они еще говорили на акаокском диалекте, потому их было еще труднее понять.
— Ну так что они сказали?
Анжела глубоко вздохнула, прежде чем ответить.
— Они говорили, будто Макото кого-то убил.
— Что?!
Анжела заплакала.
— Я боюсь, он никогда не вернется домой…
Макото проснулся на борту шлюпа «Гавайский тростник». Его мутило. Дело было не в излишке спиртного, которое он выпил вчера вечером, — хотя оно ему не помогло, — и не в морской болезни, вызванной качкой, — хотя она, несомненно, внесла свой вклад. Дело было даже не в насилии, не в крови, не в смерти — даже не в смерти Сю-фонг. Дело было в ее взгляде, который она бросила на Макото в тот самый момент, когда кули перерезал ей глотку. Этот взгляд обвинял его в предательстве. Он дал ей обещание, и она полагалась на него, а он допустил, чтобы ее убили. Это был совершенно не тот героический финал, который Макото планировал для «Бегства Чайнатаунского Бандита».
Правда, сказать, что он сбежал, тоже было нельзя. Полиция от него не отстанет, так же как и китайцы. Мэттью Старк ошибался. Скверных вариантов было не два, а три, и третий объединил в себе все сразу. Со временем они настигнут его, и бежать будет некуда, но еще останется возможность написать героический, хотя и трагический финал — о том, как Чайнатаунский Бандит сражался насмерть.
Но прежде, чем это случится, ему нужно еще кое-что сделать.
Макото встал с койки и вышел на палубу. Он смотрел, как светлеет небо на востоке.
Земля восходящего солнца.
Впрочем, это зависит от того, где ты находишься во время восхода солнца. Сейчас для него землей восходящего солнца была Калифорния. Макото взглянул на запад, на темную половину неба, в сторону Гаваев и сторону Японии.
Интересно, удивится ли Гэндзи, увидев Макото? А если Макото увидит в нем то, что, как он думает, он может увидеть, что он скажет, когда Макото задаст ему один-единственный вопрос, вопрос, ради возможности задать который он пересек Тихий океан? Тот самый вопрос, который Мэттью Старк задал Макото в совершенно другом контексте.
Почему?
Глава 6 Дикоглазая
«Жена князя родила дочь. Шли годы, но ни жена, ни наложницы не родили ему больше ни одного ребенка. Это наводило страх на вассалов князя. Если не будет наследника мужского пола, сёгун постарается уничтожить клан и наверняка преуспеет. Однако же князь нисколько не беспокоился, поскольку девочка еще в раннем детстве стала выказывать все признаки великой красоты.
Князь сказал своему главному телохранителю: „На свете есть лишь одна вещь хуже красивой дочери. Можешь ты ее назвать?“
Телохранитель сказал, что не может.
„Это — уродливая дочь“, — сказал князь.
Телохранитель не знал, говорит ли князь всерьез, или в шутку, а потому не стал ни смеяться, ни выражать согласие, а просто поклонился».
«Аки-но-хаси». (1311)1882 год, монастырь Мусиндо.
— А кто ваши родители? — спросила преподобная настоятельница Дзинтоку.
Молодой человек расхохотался и сказал:
— Это хороший вопрос! Очень, очень хороший вопрос.
— Конечно, это хороший вопрос. Я — здешняя настоятельница. Это моя роль в жизни — задавать хорошие вопросы. Как вас зовут?
— Макото.
Это было лишь личное имя, без родового. Ну что ж. Ее это не касается, чтобы осуждать или чего-то требовать. Если молодой человек не хочет называть себя, это его дело.
— Я полагаю, Макото-сан, что вы размышляете, не удалиться ли вам от мира, — сказала настоятельница.
— С чего вы это взяли? — возразил Макото. — Это — самый маловероятный для меня жизненный путь.
— Я наделена даром различать духовные устремления, — сказала настоятельница.
Она не имела подобного дара. Но зато она хорошо умела замечать дорогую одежду, хорошую стрижку и уверенный вид, который дает лишь обеспеченная жизнь. И все это она видела в Макото. Монастырю Мусиндо, как и любому религиозному заведению, никогда не помешает еще один покровитель. Немного религиозного самообольщения зачастую может привести очень далеко. Даже те, кто считали себя совершенно лишенными веры, часто смягчались, когда им говорили то, что они желали услышать.
— В самом деле? — Макото улыбнулся. — Вы сказали, что ваша роль — задавать вопросы. Я всегда думал, что религиозные лидеры отвечают на них.
— Я — не религиозный лидер, — отозвалась настоятельница. — Я — своего рода привратница. Я убираю и храню это место. Образно выражаясь. Не хотите ли выпить со мною чаю? Мы могли бы поговорить об этом.