Сколько времени прошло между сражением, поединком, смертью Джимбо, с одной стороны, и приездом этого торговца, с другой, Кими сказать не могла. В деревне один год ничем не отличался от другого. Она знала, что прошло несколько лет, потому что монастырь Мусиндо уже был восстановлен, а ее собственное тело начало изменяться, обнаруживая смущающие истоки свойств, что должны были со временем привести к беременности, родам, придирчивому мужу, пищащим детям и всему прочему. Кими видела ожидающее ее будущее столь же отчетливо, как мистические видения святых. Вскоре она превратится в свою изможденную, до срока состарившуюся мать, а кто-то иной — один из ее будущих детей — станет ею самой, проказливой и дерзкой. Таково истинное значение реинкарнации для низших. Быть может, князья вроде Гэндзи и прекрасные гейши вроде Хэйко перерождаются в новых, захватывающих воплощениях в далеких, загадочных краях. Крестьяне же просто возвращаются обратно, подобно своим предкам, и все повторяется, как уже много раз до того, и никакого перехода в иную жизнь для них нет.
— Настает новая эпоха, — провозгласил торговец, не слезая с коня, — эпоха огромных, беспримерных возможностей!
— Можешь не трудиться врать нам! — крикнул в ответ один из крестьян. — У нас все равно нету денег. Тебе не удастся выдурить у нас то, чего у нас нет.
Крестьяне расхохотались. Многие принялись хвалить того, кто отозвался первым, и выкрикивать собственные предложения.
— Отправляйся в деревню Кобаяси! Они намного богаче нас!
— Да! У них, по крайней мере, есть что украсть! А у нас нету ничего!
Крестьяне снова расхохотались, а торговец улыбнулся. Он вытащил из-под куртки большой кошелек и встряхнул его. Послышался звук, напоминающий звон монет. Множества тяжелых монет. Смех быстро стих.
Торговец сказал:
— Станет ли обманщик давать вам свои деньги, вместо того, чтобы забирать у вас ваши? Станет ли лжец верить вам на слово, вместо того, чтобы просить вас поверить на слово ему?
— По весу кошелька не отличишь, свинец там, или золото, — отозвался еще какой-то крестьянин, — а слова — это всего лишь слова. Мы не настолько глупы, чтобы не распознать вора, когда мы его видим.
Один из «людей волны», сопровождающих торговца, — видимо, командир отряда, — выехал наперед и заговорил — заносчиво, как всегда говорят самураи, вне зависимости от того, есть у них господин, или нету.
— Веди себя смирно, крестьянин, — сказал он, положив руку на рукоять меча, — и говори почтительно с теми, кто выше тебя.
— Это деревня Яманака, — отозвался нимало не испугавшийся крестьянин. — Мы — подданные господина Хиромицу, а не какой-нибудь бездомный сброд.
«Человек волны» достал меч из ножен.
— Господин Хиромицу, значит. Я дрожу от страха.
— Господин Хиромицу имеет счастье дружить с Гэндзи, князем Акаоки, — продолжал гнуть свое крестьянин, — который не так давно сокрушил здесь войско сёгуна. Ты, может, слыхал о монастыре Мусиндо?
— Монастырь Мусиндо, — повторил «человек волны», опуская меч, и повернулся к торговцу. — Я думал, это намного западнее.
— Поверни голову, — посоветовал крестьянин, — и посмотри на ту гору. Вон он.
— Уберите меч, — попросил торговец, — и давайте больше не будем говорить о прошлом. Я пришел как посланец будущего. Зажиточного, процветающего будущего. Будете ли вы слушать меня, или нет? Если нет, то я уеду.
Он открыл кошель, запустил туда руку, вытащил пригоршню монет и раскрыл кулак. В кошеле был не свинец. На ладони у торговца блестели су, прямоугольные золотые монеты с легко узнаваемым клеймом монетного двора Токугавы. Шестнадцать су составляли один рё, а один рё — это было больше, чем самый богатый земледелец деревни мог мечтать выручить за весь свой урожай. Если кошелек торговца и вправду был набит золотыми су, то он держал в руках целое состояние. Просто поразительно, что сопровождавшие торговца ронины до сих пор еще не убили его и не украли его богатство. Сознание того, что рядом с ними находятся столь огромные деньги, повергло крестьян в молчание.
— Недавно сёгун отменил запрет на путешествия за границу, — объявил торговец. — Видя, что мир будет облагодетельствован нашим присутствием, сёгун мудро дозволил японцам бывать в чужих землях. Чтобы создать путешественникам благоприятные условия, будет построено множество гостиниц — на Тайване, на Филлипинах, в Сиаме, в Кохинхине, на Яве и в других местах. Само собой разумеется, прислуга в этих гостиницах должна быть японская. Мы не можем доверить наших путешественников заботам нецивилизованных местных жителей. А потому мне поручено предложить молодым женщинам из вашей деревни работу служанок, поварих и экономок, сроком на три года. Плата — один су за год — будет передана их семьям. Заранее, авансом! Вот три су, которые сейчас, немедленно будут выданы любому семейству, которое предоставит своим дочерям такую неповторимую возможность! Три золотых су!