Затем она как-то в начале лета отправилась в одну из самых больших деревень во владениях ее отца; ее сопровождали Нобуё и Кодзи, исполнявшие при ней роль телохранителей — очень забавно, если учесть их опасную близость с нею. Обуреваемая скукой Новаки остановилась у хижины одной старой карги, пользовавшейся славой ворожеи. Старая мошенница устроила настоящее представление. Едва лишь Новаки перешагнула порог, как эта женщина, якобы бывшая слепой, уставилась в ее сторону, разинув рот, выронила горшок, который держала в руках, и, споткнувшись, отлетела к дальней стене.
«Это ты!» — сказала женщина.
«Да, это я, — согласилась Новаки, изо всех сил стараясь не рассмеяться, но ей это не вполне удалось. — А ты знаешь, кто я такая?»
«Я слепа, но я могу видеть», — зловеще произнесла старуха.
«В самом деле? И что же ты видишь?»
«Не столь много, сколь увидишь ты».
Вот теперь ей действительно удалось завладеть вниманием Новаки.
«А я много увижу?»
«Много», — отозвалась старуха.
«Что я увижу? — Новаки надеялась, что старуха заговорит о далеких странах. Если бы она так и сделала, Новаки охотно бы поверила, что эта старуха и вправду провидица. — Говори скорее!»
«Ты увидишь…» Старуха смолкла, так и не закрыв рот. Губы ее дрожали, веки трепетали, а впалые щеки подергивались.
Новаки терпеливо ждала. Пока что эта старуха заслуживала некоторого терпения. Даже если она и не умеет взаправду предсказывать будущее, она — очень хорошая актриса, и она, подобно всем хорошим актерам, имеет свое чувство времени, умение выбрать нужный момент, и его следует уважать. В этой глухой деревушке она просто пропадает зря. Живи она где-нибудь в Киото или Эдо, у нее, несомненно, было бы множество клиентов.
Старуха сказала: «Ты увидишь то, чего никто никогда еще не видел — и не увидит при твоей жизни, — за одним-единственным исключением».
Новаки радостно захлопала в ладоши. Исключение, о котором говорила старуха — это наверняка Го. Он был единственным, о котором, насколько было известно Новаки, можно было сказать, что он видел нечто такое, чего никто никогда еще не видел. И вот теперь она тоже все это увидит!
«Спасибо! Спасибо тебе большое! — кланяясь, сказала Новаки. — Когда я вернусь в замок, я пришлю тебе рис, сакэ и рыбу».
Старуха вскинула руки, как будто защищаясь от чего-то, и покачала головой. Она по-прежнему продолжала сидеть на корточках у дальней стены, на том же месте, куда упала. «Нет-нет, ты ничего мне не должна!»
«О, но я все-таки пришлю, — сказала Новаки. — Ты сделала меня очень счастливой».
Тем же вечером она начала обдумывать, как бы ей встретиться с Го и соблазнить его. Да, правда, она еще очень молода, но она внимательно прочла все классические труды по обольщению и уже успела попрактиковаться на Нобуё и Кодзи. Конечно, с Го будет потруднее. Но Новаки была уверена, что найдет способ добиться своего, если только ей представится такая возможность.
И эту возможность дало ей празднование победы, одержанной Хиронобу в лесу Мурото.
— Я не хочу идти к родственникам, — сказала Новаки. — Там все пьяны и только и делают, что повторяют те же самые глупости, которые они всегда рассказывают, когда напьются.
— Они праздную великую победу, — сказал Го, — и потому имеют полное право напиться.
— Но ведь эту победу одержали вы, а не они, — сказала Новаки, взглянув на него снизу вверх. — Благодаря монгольской тактике и монгольскому мужеству.
Новаки напряглась. О, нет! Она снова совершила ту же самую ошибку и назвала его монголом! Как он там себя назвал? Иностранные слова так трудно запоминаются. На-лю… а дальше как? Новаки стало страшно: а вдруг она рассердила его и все испортила? Она притворилась, будто ей больно, и сильнее оперлась на Го. Видимо, ее притворство сработало, поскольку, когда Го заговорил, в голосе его не было гнева.