Феликс (опрокидывая второй стакан): Странно, и совсем не тошнит… Оскар, друг… Ты ведь был в таком же положении… И совсем недавно… Как ты пережил?
Оскар: Я тоже не был оригинален.
Феликс: Сходил с ума?
Оскар: Пил. Четыре дня и четыре ночи. И забывал, забывал, забывал…
Феликс: Как можно вычеркнуть двенадцать лет жизни? Ой! Ой!
Оскар: Что теперь приключилось? Это тебе так хорошо?
Феликс (закрывает уши руками, гудит, прыгает на одной ноге): Уши заложило. И нос. У тебя здесь много пыли, а у меня аллергия именно на пыль. (направляется к окну)
Оскар (вскакивает): Эй! Эй! Что ты собираешься делать?
Феликс (открывает окно): Хочу подышать свежим воздухом. Эти мои аллергии доводили Френсис до истерики. У меня ведь еще и на косметику. Могу выносить запах только мужского одеколона. Да и то не всякого — только дорогого.
Оскар: Феликс, в неудачном браке всегда виноваты оба…
Феликс: Ты просто не все еще знаешь. Подарил ей как-то общую тетрадь. В красивой обложке. Долго выбирал. Чтобы ей было приятно держать ее в руках. Потребовал записывать все расходы. Каждый цент. Двадцать восемь на сигареты, десять на туалетную бумагу. Разразился дикий скандал. На день рождения она забыла записать стоимость моего подарка. Ну, как можно со мной жить?
Оскар: Мы все несовершенны. У кого из нас нет недостатков?
Феликс: Недостатки?! У нас домработница. Убирает квартиру. Френсис сама тоже занимается уборкой. Часто. Так я вставал по ночам и убирал за ними все заново.
Оскар: Да, вот это, пожалуй, перебор…
Феликс: Зуд какой-то — люблю чистоту. Ну, это мама виновата — с пяти месяцев приучала меня не пачкать пеленки. С обедом — то же самое. Стоило Френсис выйти из кухни — я его тут же переваривал. Не потому что не доверял ей, нет. Просто я лучше готовлю. Объективно лучше. Я ненавижу себя, Оскар! Ненавижу!
Оскар: Ты обожаешь себя. Влюблен в себя по уши. Упиваешься своими проблемами, ничего не видишь вокруг. Как будто у других их нет!
Феликс: А я считал тебя своим другом.
Оскар: Наша многолетняя дружба и дает мне право. Я ведь люблю тебя почти так же, как ты себя.
Феликс: Тогда помоги мне.
Оскар: Как я могу помочь тебе, если я сам себе не могу помочь? Ты думаешь только с тобой невозможно жить?! Бланш, бывало, спросит: «В котором часу будешь обедать?» Я ей: «Не знаю, я не голоден.» А в три утра бужу ее и говорю: «Сейчас.» Последние годы зарабатывал больше всех спортивных комментаторов Нью-Йорка, а скопить удалось восемь с половиной долларов. И то мелочью. Я никогда не бывал дома, прожигал сигаретами дырки в мебели, пил ведрами, врал ей на каждом шагу. В годовщину свадьбы повез ее на хоккей — так в нее угодила шайба! И все-таки до сих пор не могу понять, почему она ушла от меня. А ты говоришь, с тобой невозможно жить.
Феликс: Оскар, я не такой, как ты. Я не могу один, не могу работать. Меня уволят.
Оскар: Встанешь на Бродвее, положишь шляпу, пустишь слезу…
Феликс: Как по-твоему, позвонить мне Френсис?
Оскар: Назови мне хоть одно слово, которое вы бы не сказали друг другу за двенадцать лет совместной жизни.
Феликс: Тогда что мне теперь делать?
Оскар: Сегодня переночуешь здесь, завтра перевезешь свои вещи и переедешь ко мне.
Феликс: Нет, нет, я буду мешать.
Оскар: Здесь достаточно места, можно целый год не видеть друг друга.
Феликс: Оскар, я же невыносим.
Оскар: Прекрасно знаю, какой ты зануда. Но мне тоже осточертело жить одному. Считай, что я делаю тебе предложение. Что тебе еще нужно — кольца? Букет?
Феликс: Ну, если все действительно так… а я ведь могу быть полезен. (оглядывает комнату) Здесь ко многому можно приложить руки. В доме-то я незаменим. Я ведь все умею, все.
Оскар: Оставь все как есть.
Феликс: Не смогу.
Оскар: Ну, спори с полотенец инициалы моей жены.
Феликс (начинает прибирать): Я отличный повар.
Оскар: А я отлично обхожусь консервами.
Феликс: А если мы будем питаться дома, то сэкономим целое состояние. Ты сможешь регулярно выплачивать алименты.