- А что Львов, красив? - спросил Трешка.
- Мужики, правда, не могу, хоть убивайте, но у меня «мизер», - тихо произнес Бил.
Все замолчали. Тишина стояла полная.
- Бери «прикуп».
Туз пик и туз червей - они перевернулись, освещая всю комнату и лица игроков зловещим светом.
Все молчали и ждали.
Из соседней комнаты раздался приглушенный, злорадный, издевательский женский смех.
- Так! - воскликнул «Полковник», - а вот сейчас найду и погляжу, что это за хохотунья!
Все решительно двинулись в «ту» комнату. Минут двадцать мужчины делово перекладывали книги, потом им стало надоедать.
- Если динамик маленький - как его найти? Никак.
- Идите, я покараулю, - дрогнувшим голосом и, не глядя на друзей, сказал Бил.
Воздух комнаты клубился фиолетовыми оттенками.
- Не скучай здесь.
Они опять сидели втроем, говорили и выпивали, а ветер за окнами стонал и сек снежной крупой по стеклам, а Бил опять все не шел.
- Он там не крякнул случаем?
Они вошли в комнату. Бил сидел в той же позе - безвольно-полумертвой. Теперь шлепки не помогали, и только щедрое орошение водкой изо рта, произведенное Игнатом, вернуло Била к действительности.
- Хватит шутить! Что тут? Рассказывай!
- Жизнью клянусь - ничего, просто засыпаю.
Перед «пока» на прощание, «Полковник» сказал Трешке, глядя вбок:
- Больше не надо давать ему играть «мизер», проследи.
Трешка наклонил голову.
Прошла другая неделя, и все собрались.
Ветер холодный и северный не скулил, а выл, гоня в души и умы серую мглу, и сотрясал кирпичный дом, как проходящие груженые составы. Оборванные, потерявшиеся листья метались по воздуху, не находя пристанища и были уже не желтыми, а грязно-коричневыми. Мертвыми.
- Вот погода дрянь, - заметил Игнат, - и ветер такой, будто волки воют. На Волыне полно волков.
- Это небесные волки, - вставил поэтическое Трешка, - воют о душах наших грешных.
- Мечи карту, проповедник! - рявкнул «Полковник». Он заварил чаек покрепче и к дежурным огурцам добавил по ломтику сыра. Немного, чтобы Нина не заметила.
Прихлебывая чаек, «Полковник» поведал собравшимся, как он ловко «замял» одно спорное дело.
Дело было с одной заказчицей, молоденькой еще хозяйкой косметического салона, и «Полковник» думал, как использовать мощный интеллект, когда его, интеллект то есть, не хотят? К его удивлению он заметил, что хозяйка, несмотря на молодость, ведет себя очень развязно-опытно, чуть не игриво. «Ишь ты», - подумал он тогда, купил шампанское и пришел к ней домой. Он был встречен радушно. Шампанское было выпито, было открыто еще вино, и еще. Потом они с заказчицей вдруг поняли, что любят друг друга. «Я как в раю побывал», - вспоминал «Полковник», - «молодая возлюбленная, притом совершенно раскованная». А еще потом он отнес ее на руках в душ. И вот стоя в душе, он, голый «Полковник» перед голой заказчицей, увидел, как струи воды размывают макияж, и вместо прекрасного, молодого лица показывается морщинистое лицо не старухи, но тетки в серьезном возрасте. Это лицо с улыбкой смотрело на него и сказало:
- Что, не ожидал?
Через час заказчица опять стала юной прелестницей, но очарование ушло. Он знал ее тайну, а женщина без секретов - для нас не женщина.
- Совместные походы в душ или баню - это безнравственно все-таки, - заметил Игнат.
- У нас устав не монастырский, - возразил Трешка.
Игра была бойкой.
Трешка нахально торговался, не давая никому играть, много проигрывал, и все могли быть в хорошем настроении, да не было его - все ждали. Когда?
- «Мизер», - сказал обреченно Бил.
Все молчали, наконец «Полковник» сказал:
- Играй без «прикупа».
- Ты думаешь, я испугаюсь?
И Бил посмотрел на «Полковника» с такой тоской, что тот рукой махнул.
Комната озарилась огнем вспышки.
- Ну, конечно!
Два туза!
Смех из комнаты, из дверей которой струился фиолетовый свет, раздался такой же тихий, но жуткий, нечеловеческий. И все-таки женский.
Бил поднялся.
- Ладно, ребята, не поминайте лихом. Игнат, «штуку», что ты должен, прощаю.
Мужчины смотрели в мрачное окно на миллиарды мечущихся листьев.
Он ушел.
Спустя двадцать минут, не занимаясь больше картами, и не заходя в ту комнату, «Полковник» вызвал бригаду «неотложки».
Патологоанатом написал в заключении, что смерть наступила в результате остановки дыхания, но без признаков насильственной асфиксии.
Хоронили мы его скромно и по-быстрому - чего деньгами зря сорить?
Могилку вырыли на самом конце кладбища, и мужиков кладбищенских всех отпустили - «копателей» - чай, и мы не без рук.
Гроб простенький стоял на двух досках над сырой могилой. Шел противный, мелкий дождик, закрывающий все серой пеленой. Ногам было холодно. Мы стояли и вспоминали наши судьбы.