— Да я ведь к тому, что народ и в наших краях теперь другой стал. Старикам проще было: жили в лесу, молились колесу. Сыты были — и ладно. Все и счастье. Ну как я своего старшего, Мишку, заставлю сейчас в Чанинге жить? Он и телевизоры знает, и про все другое такое. В армии — в большом городе служит. Как я его посажу с керосиновой лампой сидеть? Как без друзей-товарищей оставлю? Уйдет ведь он тогда от меня. Я боюсь, что и Беренчея теперь ему будет мало.
Последние слова Кеха сказал тихо, вроде спрашивал у него, у Касьяна, осторожно и боялся его ответа.
— Мало молодых охотников остается в тайге, — говорит Касьян, и Иннокентий понимает, что это и есть ответ.
— Ко мне зайдем. Встреча у нас все ж таки. Поговорить ведь охота. И к Семену успеем.
Касьян потянул Иннокентия за рукав:
— Мне в контору сперва надо. Насчет Гришки самому узнать. Ехать ведь мне завтра. Надо будет что-то его бабе говорить.
— Экий ты, недоверчивый, — удивился Кеха. — Сказывал же я тебе.
— Да я пушнину еще хочу сдать. Узнаю: примут ли седни.
— Это другое дело. Вместе пойдем.
Промхозовская контора стоит на пригорке, почти у самого леса. Сторонний человек, не скажи ему, так и не догадается, что это контора: маленький домишко в три окна. Да и ни к чему большой дом: главная контора промхоза в районе, а здесь приемный пункт пушнины. Правда, в этом домишке свой начальник есть — управляющий отделением.
Ни крыльца, ни сеней у конторы нет. Дверь прямо на улицу. Когда дверь открывается, в избушку врываются клубы морозного воздуха и тают около раскаленной железной печки.
В конторе было на удивление пусто. Лишь грелся у печки незнакомый, по обличью нездешний человек, да за низкой перегородкой сидела на полу пожилая тетка, собирала в связки беличьи шкурки.
— Где начальство, Надея? — спросил Иннокентий.
— Тьфу ты, — чертыхнулась тетка. — Теперь ты меня со счету сбил. И так памяти нисколько уже нет, а тут еще над ухом ревут. Откуда мне знать, где управляющий? Дома, скорее. Эвон человек его ждет. Говорю ему: иди прямо домой — стесняется.
Касьян оглядел незнакомца, прикинул: молодой еще. На худощавом бледном лице щегольские усики. Бороду бреет, только от висков узкой полоской оставляет. На ногах войлочные ботинки.
Незнакомец тоже без стеснения рассматривал охотника. Особенно долго задержал взгляд на олочах, обуви горожанам совсем не известной.
— Студент, поди? На практику охотоведом приехал? — спросил Касьян.
Парень, словно ждал вопроса, ответил с готовностью:
— Жить приехал. Вообще хочу здесь жить.
— А делать чего будешь? — у Иннокентия свой интерес. — Может, в школе хочешь работать или в клубе?
— Охотиться хочу.
Иннокентий оживился:
— Да сезон-то ведь уже кончается. Раньше бы, осенью надо к нам. Припоздал ты здорово.
— Знаю, — соглашается парень. — Только так уж получилось. Потом, собак у меня еще нет. А сейчас щенят у кого-нибудь куплю, а может, и взрослую собаку найду.
— Хорошую не продадут. Только по случаю.
— Да мне для начала хоть бы такую, которая лаяла, — рассмеялся парень.
— Значит, в охотники решил определяться? — Иннокентий подтащил к печке табуретку. — Может, у тебя для города специальности нет?
— Почему нет? — обиделся парень. — Мне уже скоро тридцать. В типографии печатником работал.
— Один ты, без семьи? — не отставал Кеха.
— Один пока. Отцу до пенсии год остался. Пойдет на пенсию — ко мне переедет. Отец у меня лес любит, рыбалку.
— Женат?
— Нет еще.
— Ты этого пока не говори никому, — засмеялся Касьян. — Здешние девки проходу не дадут. Женихов тут в Беренчее мало.
Парень оказался разговорчивым. И сам расспрашивал о здешней охоте, о рыбалке, о деревне. Спрашивал, у кого можно остановиться на квартире.
— Ха, квартира! — удивился Иннокентий. — К любому заходи — не прогонят. Поживешь, осмотришься, потом выберешь хозяев по характеру. Я дом дострою — ко мне можешь приходить.
— По-доброму и мне надо дом строить.
— Дело, — соглашается Иннокентий.
За стеной проскрипели шаги. Глухо стукнула промороженная, в белых прожилках инея, дверь. На пороге — моложавый мужичок в меховой куртке, в высоких оленьих унтах.
— Управляющий, — шепнул приезжему парню Иннокентий.
— Здравствуйте, — поздоровался управляющий с приезжим. — Здравствуй, Касьян. С тобой, Иннокентий, мы виделись. Ты, Касьян, поди, пушнину принес сдавать? Так приемщик сейчас здесь будет.
— Не принес еще, но сдавать надо.
— Так давай неси.
— Я тогда сейчас, — Касьян нахлобучил шапку.