Заскрипели ворота. Катерина шаль не успела надеть, выбежала в одном коротком полушубке.
— С приездом!
Касьян на приветствие не ответил, лишь засмеялся глазами да ласково жену чуть плечом задел.
Радостно Касьяну. Только какими об этом словами скажешь? Нет таких слов. Да Касьяну они и не нужны.
Не успели развьючить Сивого, как прибежала Гришкина жена.
— А мой где?
Глаза у Гришкиной бабы диковатые, испуганные, рот приоткрыт, словно готова баба сейчас и к радости, и к безудержному горю. Ждут глаза.
— Вот, думаю, коня распрягу и к тебе зайду, — Касьян, кряхтя, свалил вьюк на землю. — Тяжелый, зараза.
— И верно, Григорий-то где? — удивилась Катерина. — Почему один?
Касьян деланно рассердился.
— Рта раскрыть не дают. Где да где. В Беренчее остался. Управляющий ему велел.
Гришкина жена вроде успокоилась, но тут же снова подступила с расспросами:
— Да как вы в Беренчее-то оказались?
— Стало быть, надо было, — Касьян посчитал, что этого ответа вполне достаточно. — Гуляй, Сивый, отдыхай, — хлопнул он коня по крупу.
Женщины переглянулись, но спрашивать больше ни о чем не стали: осердится мужик по-настоящему.
— Экий вы народ, — рассмеялся Касьян. — Все вам сразу, без остановки выкладывай. Нет чтоб как водится: накормить, напоить, а потом уж расспросы вести… Ты не уходи, — кивнул Касьян жене спарщика. — Тут Гришка тебе кой-чего прислал. Дай только груз домой стаскать. Не то боюсь: сяду — и меня уже не поднимешь.
В избе Касьян разделся, сбросил изопревшие олочи, сел на лавку, вольно привалился к стене. Ноют у Касьяна ноги, ломит тело, но все равно ему хорошо.
Маленький Сашка забрался к отцу на колени, теребит его за бороду. Касьян опустил сына на пол, дал легкого шлепка. Сашка не обиделся, сказал сурово:
— Большой, а дерешься.
— Разве можно отцу так говорить? — кинулась к нему мать.
Касьян считает, что растить детей надо в строгости, но Сашке прощает пока многое: мал еще.
— Пойдем лучше, сына, вьюк разберем, посмотрим, что там тебе лисичка послала.
— Пойдем, — обрадовался Сашка.
Ждать подарков от лисички научила соседская Оля Коробова. Сашка и сам уже знал, что в лесу живет лиса, а что она хитрее волка и медведя — не знал. Не знал он, что лиса еще маленьких ребятишек любит и часто присылает им подарки. Это Сашка узнал уже от Оли. Теперь, когда отец приходит из лесу, Сашка обычно спрашивает:
— Ты лисичку видел? А она мне гостинец прислала?
Отцу, хочешь не хочешь, надо приносить подарки от лисички. От лисички даже черствый промерзший хлеб Сашка ест с удовольствием.
Вьюк большой — из двух тюков. Касьян развязал один из них, не спеша стал доставать мешочки, туго обмотанные бечевой свертки, банки. Женщины любопытны не меньше Сашки, ощупывают каждый сверток, стараясь угадать, что в нем.
— Это Григорий прислал, — показал Касьян на несколько объемистых мешочков.
Женщины не утерпели, сразу развязали мешочки: что в них? Григорий прислал, оказывается, самое необходимое: муку, сахар, дрожжи для стряпни, ребятишкам мелкие подарки.
Тем временем вечер уже подобрался, посинели окна. Катерина лампу зажгла. Касьян хотел попросить зажечь еще одну лампу — темно, но, вспомнив, что в доме керосину осталось, должно быть, всего ничего, промолчал.
— Да как же вы в Беренчее-то оказались? — снова подступила к Касьяну Гришкина баба.
Катерине это все вроде бы без интереса, разбирается себе с покупками, но Касьяна не проведешь: видел он, как Катька Гришкину бабу в бок подталкивала. Касьян ухмылку в бороду спрятал.
— Приболел твой мужик маленько, вот мы и решили крюк сделать. Да ты не пугайся, — сказал Касьян, увидев, как у бабы округлились глаза. — А управляющий наш и сказал Григорию, дескать, поезжай в район, отвезешь там бумаги какие-то и за попутьем врачам покажешься.
Касьян вранья не любит, но тут куда денешься: плачь да ври. Бабы — народ дурной, скажи им правду про Гришку, еще крик поднимут, а женка его так и спать перестанет.
И еще: надо бы сказать людям, что уехать он решил и им того советует, но не повернется язык вот так сразу сказать такое. Касьян мужик решительный, а эти слова отложил до подходящего случая.
За окнами послышались шаги. Не иначе как идут мужики Касьяна проведать, расспросить, как промысел был, выпить на возвращение.
Чанинга — деревня без дорог. Только слабые троны вьются вокруг деревни, да и то до первого ветра — враз снегом заметет. И тогда неделями вокруг деревни — нетронутый белый снег. Ти-и-хо живет Чанинга, так же тихо, как падает в теплое безветрие снег с низкого неба. Поэтому возвращение охотника с промысла — событие большое. Для всей деревни. Тут уж соседи дома не усидят. Касьян это знает. Вот и еще одни шаги к дому скрипят.