– И это будет ужасно. – Алиенору передернуло при мысли о том, что ее бывший и нынешний супруги встретятся на английской земле. – Странно, что Генрих дал позволение на приезд Людовика.
– Он говорит, что это прекрасная возможность лично обсудить все дипломатические вопросы, но при этом у него, как у хозяина, будет преимущество. Кроме того, он якобы сочувствует Людовику как отец отцу. – Ричард закатил глаза, демонстрируя свое отношение к последнему аргументу. – Им в самом деле нужно встретиться, так что лучше использовать преимущество и сделать это поскорее. Конечно, Людовик будет молиться не только за жизнь сына. Он попросит святого о победе французских войск над нашими, а папа со своей стороны будет молиться об обратном.
– Несомненно, но Людовик никогда не мог устоять перед алтарями и усыпальницами. Он думает, что так его просьбы быстрее дойдут до Всемогущего. Когда мы путешествовали в Святую землю, он останавливался у каждой святыни, чтобы вознести молитву и пополнить свою коллекцию еще одной горстью земли или еще одним фрагментом мощей. Король Франции одержим этим. Его армия отправилась обратно на родину, а он остался, потому что не все святые места успел посетить. – Алиенора покачала головой, снова охваченная раздражением. – Аббат Сугерий все писал ему, просил вернуться поскорее, потому что во Франции назревало восстание. В конце концов Людовик послушался, но с большой неохотой. А сейчас он на многое согласится, лишь бы помолиться у могилы Томаса Бекета. Ведь это ему в первую очередь Людовик обязан рождением сына – именно Томас благословил его брачное ложе. – (Ричард слушал ее, открыв рот.) – Людовику всегда требовалась санкция Церкви для соития. – Она развела руками. – К сожалению, в случае со мной и его второй супругой старания священнослужителей принесли ему только дочерей. И даже папа римский не сумел помочь. А вот Филипп родился ровно через девять месяцев после того, как Людовик даровал Бекету убежище во Франции во время ссоры архиепископа с твоим отцом.
Тут Ричард усмехнулся:
– Так в некотором смысле Томас Бекет – родитель Филиппа? Какая ирония!
Он сумел рассмешить мать.
– О, твой приезд словно глоток свежего воздуха. До чего приятно поболтать с тобой.
– Мама, я бы увез тебя в Аквитанию, если бы только мог. Спрятал бы в багажных повозках и в ту же секунду, как мы высадились бы на том берегу Узкого моря, отпустил бы на свободу.
Ее смех угас.
– Всей душой я рвусь к свободе, но сколько она продлится?
Ричард прикоснулся к ее узкой ладони:
– Мама, я говорю совершенно серьезно. Я хочу вызволить тебя отсюда. Это обещание, которое я намерен исполнить.
Алиенора не отвечала, и Ричард сжал ее руку. Она смотрела на его гладкие пальцы, тем не менее уже натруженные в ратных походах. Их украшал сапфировый перстень святой Валерии – одна из регалий графов Пуату.
Намерение – это одно, а его осуществление – совсем другое. Но если она верит в сына, тогда его слова – еще одна соломинка, за которую можно ухватиться, пока ее с головой не затянуло в глубины отчаяния.
Глава 12
Замок Сарум, ноябрь 1179 года
Алиенора молилась, стоя на коленях в королевской часовне, посвященной святому Николаю. Снаружи бился о крепостные стены холодный сырой ветер. Низкие тучи закрыли солнце, и через маленькое окошко над алтарем почти не проникал дневной свет. Зато внутри горели свечи и освещали яркую роспись на стенах часовни – сцены из жизни святого.
Королеву подавляла мысль о подступающей зиме, с ее бесконечными ночами и почти полным отсутствием новостей извне. Прямо перед ней святой проталкивал мешок с золотыми монетами в окно дома, где жил бедняк с тремя дочерьми. У девушек не было приданого, и из-за этого им пришлось бы торговать телом. Вот если бы ей в окно кто-нибудь забросил мешок с надеждой!
Буря в конце концов улетела к морю, оставив после себя полоску золотого заката под угольно-черным облаком. Алиенора вернулась в свою комнату и уселась с Амирией за партию в мельницу, хотя играть не хотелось. В душе царила серая скука – до того момента, пока не явился Роберт Модит с известием, что прибыла графиня де Варенн.
– Приведите же ее ко мне! – Алиенора уцепилась за эти слова, как тонущий пловец за веревку. – И проследите, чтобы для нее подготовили покои. Вот тот мешок золота, о котором я мечтала! – Она засмеялась, видя озадаченные лица Амирии и Модита. Те явно опасались, что королева теряет рассудок. А Алиенора послала беззвучную благодарность святому Николаю.