Вот так приветствие! Давний, казалось, навсегда изжитый рефлекс заставил тело принять боевую стойку. Как встарь, когда мы вместе ходили в секцию карате, и приходилось спарринговать с ней. И в точности как тогда, мелькнула паническая мысль, что Дарья сильнее, и в настоящей драке мне ни за что не выстоять против ее ярости. В драке? Не буду я с ней драться. Выпрямилась, опустила руки, вздохнула поглубже, прогоняя страх.
- Зомби? Это кто еще больше похож на зомби! Во всяком случае, я не швыряюсь с кулаками на старых друзей. А то, что мы обе здесь...
Судорога прошла по лицу Дарьи. Вместо того, чтобы вцепиться мне в глотку, она вдруг сникла, вяло опустилась обратно на скамейку, провела ладонью по глазам:
- Прости, Ольга! Не знаю, что со мной творится: все как в тумане. Ты что-то хотела сказать?
- Да. Надеюсь, ты не собираешься всю оставшуюся жизнь провести на этой скамейке. Если хочешь, покажу тебе, где можно устроиться, чтобы нам с тобой быть рядом.
Несколько секунд она вникала в смысл моих слов.
- Да, наверное... Пошли, - встала, с видимым усилием закинула на плечо рюкзак и, волоча ноги, потащилась следом за мною через двор.
Дошла до места и тут же легла лицом вниз - прямо на не застеленный матрас. Я укрыла ее своим одеялом, убрала с прохода рюкзак - она не шевелилась. Посидела рядом до конца перерыва и, скрепя сердце, поплелась обратно на работу.
Остаток дня места себе не находила, после звонка опрометью кинулась домой. Застала Дарью без сознания, в жару и бреду. Всю ночь она плакала, ругалась черными словами, кричала в голос, словно под пыткой. "Идите на ...! От выродков слышу!" - и так до рассвета. Я сидела рядом в полной панике. Время от времени давала ей пить, сжимала ее руки в своих, не позволяя терзать бинт на шее - повязка и ошейник душили ее. Врача бы! Но я слишком хорошо знала, что мы под постоянным контролем. Медики всегда приезжают сами: тогда, когда считают нужным. В этот раз они решили, что Дарья обойдется без их помощи, значит жизнь ее вне опасности. А рассудок? Откуда мне знать! Оставалось только молиться, отчаянно взывать к Небу за нее и за себя.
Часов в пять она затихла. Подъем - в семь. После бессонной ночи меня шатало, слава Богу, удалось поменяться с кем-то дежурством по столовой. В течение дня несколько раз забегала в палату - Дарья спала, но вечером, как стемнело, опять начался бред. Поздно ночью приехала санитарная машина и забрала ее: с вещами.
Я думала, что мы больше не увидимся, но на четвертый день, вернувшись с работы, обнаружила на пустовавшем все эти дни тюфяке закутанную в одеяло фигуру. Она лежала, укрывшись с головой, но рядом стоял знакомый рюкзак.
Откинула одеяло, села. Уставилась на меня диковатым, странно неподвижным взглядом. Хотела вроде что-то сказать, а слов найти не могла. Я тоже молчала и смотрела на нее, не зная чего теперь ожидать.
- Знаешь, Ольга, это так хорошо - снова видеть. Особенно, если знакомое лицо. А то все темень кромешная, и хари, хари, хари...
- Да, я знаю. Не скажу, что привыкла. Тем более не скажу, что мне это нравится...
- Из нас тут что, орков делают?
Интересная постановка вопроса. Или проверка? Такая наивная здесь, где даже в самых дальних закоулках памяти ничего не сбережешь, не утаишь, не спрячешь. И все же - я улыбаюсь. Будто на краткий миг вернулись вдруг старые, добрые, полузабытые времена. С общего увлечения Толкиеном начиналась наша дружба...
- Мы все-таки не эльфы. Хотя методы, к сожалению, похожие. Как там у Профессора: "Порченые мукой и колдовством"?
Дарья кивнула, и тут же передернуло ее всю.
- Ты давно здесь?
- Около трех месяцев.
- Да, пожалуй так и будет...
- Что?
- Да нет, ничего... Ольга, я тебя очень прошу, не расспрашивай меня ни о чем. Я теперь уже не знаю, что на яву со мной было, а что в бреду привиделось. Но и то, и другое... Нет, не хочу вспоминать! Не могу!
- Крепко же тебе досталось!
- А тебе - нет? - тут же вскинулась она.
- Не знаю, трудно сказать. Всякое бывало. Многого я просто не помню, особенно в начале. Тут у большинства народу память поотшибало: у кого - немножко, у кого - почти совсем.
- У меня тоже, только не там, где хотелось бы... Лучше бы расстреляли, блин!.. Ты не пыталась? Сама?
- Что? С собой покончить?
Это было после третьей, кажется, "процедуры". Проклятый голос звучал теперь в мозгу постоянно, не давая покою ни днем, ни ночью. Пыталась думать о чем-то своем, пробовала молиться - не могла. Хотела отключиться, уснуть, но под закрытыми веками, как на экране, немедленно начинали сменяться картины, одна другой страшнее и отвратительнее - я тут же подскакивала, вся в поту. Не находила себе места, не могла ни есть, ни спать, ни работать - впрочем, от работы меня освободили...