Как правило, обработка ведется по схеме, прекрасно описанной еще Оруэллом: с поправкой на новые технические средства. Сперва выявляют у человека самое дорогое, святое, на чем держится личность. Вынуждают отречься, самого растоптать свои святыни, чтобы потом - "что воля, что неволя - все равно". Дальше эффект закрепляют, заставляя человека делать вещи, немыслимые для него в нормальном состоянии. А на завершительном этапе обработки на место уничтоженных базовых ценностей записывается слепая покорность голосу, который отныне будет командовать "манкуртом" всю оставшуюся жизнь...
Возвращаюсь к Вольке. При всех своих - многочисленных - закидонах он был удивительно светлый и легкий человек. Добрый, отзывчивый, заботливый. Умел одной улыбкой, какой-нибудь дурацкой шуточкой поднять вконец испорченное настроение. Словно солнце на него всегда светило. И "процедуры" бывшего хакера как будто вовсе не брали. Он почти не менялся, только становился все рассеяннее, да в глазах копилась грусть.
Погиб на моих глазах, во время утреннего развода на работу. Глупо, нелепо, внезапно. Попал под машину. Забрел почти под стоячую: грузовик во дворе разворачивался, резко сдал назад, толкнул его кузовом. Волька упал, и затылком угадал точно на поребрик. Не так уж сильно ударился, даже крови почти не было, но ему хватило. Люди подбежали, пытались привести в чувство - бесполезно. Помню, после всех попыток оказать первую помощь он лежал на асфальте: маленький, жалкий, полуоткрытые голубые глаза - как заставка перед выключением старого Windows. Не верилось, что он умер. Хотелось крикнуть: "Вставай, хватит валять дурака! Пошутил, и будет!"
Боль потери я осознала не сразу, не так как потом было с Никитой. Просто к вечеру, когда он обычно приходил в наш угол поболтать, стало вдруг очень пусто: "Друг, оставь покурить, а в ответ тишина - он вчера не вернулся из боя".
Мы с Никитой долго молились вместе за упокой его души, а потом полночи разговаривали об ушедшем. Братишка меня здорово удивил тогда, назвав Вольку сначала - Юрием Деточкиным компьютерной эпохи, а к концу разговора - чуть ли не святым и блаженным.
- "Юрий Деточкин, берегись автомобиля!" - в свете последних событий звучит как слишком уж грустный каламбур. Никита, как ты думаешь, он спасется? Он ведь был хакером, значит профессиональным вором, и в Бога верил очень странно. Умер без исповеди и причастия - если вообще знал, что это такое.
- Знал - не хуже нас с тобой. Он много чего знал. И еще больше делал, пока не попал сюда. Можно сказать, "душу положил за други своя". Ты думаешь, на что он все свои большие деньги потратил? Ему самому очень мало было нужно. Жил в коммуналке, в крохотной комнатушке: со старухой-матерью, котом и компьютером. Апгрейтил компьютер, заплатил за Интрернет, за квартиру, отложил чуть-чуть на лекарства матери, еду и одежду... Помогал людям, иногда - почти незнакомым, но всегда очень вовремя, и всегда в глубокой тайне. Деньгами помогал, а в самом конце своей карьеры, когда черный рынок софта окончательно сдох - только тем и занимался, что взламывал базы данных опричников. Его стараниями многие обреченные еще чуть-чуть проживут на воле с чистыми документами - до следующего тестирования.
- А ты откуда знаешь?
- Были общие знакомые. Один человек вообще говорил мне, что Владимир - в тайном постриге. Это, конечно, вряд ли. Хотя в душу он меня к себе особо не пускал, не знаю. Жил он, насколько мне известно, и правда по-монашески.
- Но вы же спорили, и он говорил много такого...
- Ничего такого, что действительно шло бы вразрез с учением Церкви, Владимир не сказал на моей памяти ни разу. В отличие от всех прочих членов нашего "дискуссионного клуба", включая тебя, Ольга. Да, он любил парадоксальные высказывания, любил задавать каверзные вопросы и несколько раз серьезно сажал меня в лужу. Бывало и наоборот. Но наши споры, как бы сказать... Он умел спорить так, чтобы при этом рождалась истина: более глубокое понимание ранее известного или новые вопросы. По нынешним временам это редкостный дар. А что до его внешнего как бы юродства, до того, что никто не воспринимал Володю всерьез - Бог хранит своих праведников от много, в том числе, и от ненужной славы...