Пятно яркого света легло на чудом уцелевший остаток фрески метрах в трех от земли. Лик Христа, печальный и кроткий, нимб-сияние, кусочек белых одежд. Больше ничего не сохранилось: только самое главное.
Вообще-то, я раньше недолюбливала такой вариант церковной живописи: приторно-академическую манеру середины XIX века, да еще в исполнении не слишком умелых провинциальных богомазов. Куда больше мне по душе была надмирная чистота и строгость древних икон, их звонкие краски. Но до эстетства ли теперь? Этот лик для меня - живое, внезапно обретенное чудо, ответ на многие вопросы. В сиянии как бы случайного солнца, посреди выщербленного кирпича и осыпающейся штукатурки. Незамеченный ранее, а ведь сколько раз мы сюда приходили. Просто сегодня солнце заглянуло в окно под нужным углом...
Как не вспомнить: "Любая икона - окно в горний мир. Через эти окна иногда смотрят на нас те, кто на них нарисован - ощутимым для нас образом". Как сегодня, например. Пусть окошко маленькое, бедное, тусклое. Но когда в него заглядывает само Солнце Правды, чего еще желать...
"Господи, прости окаянную и грешную рабу Твою Ольгу! Ими же веси судьбами спаси и помилуй! Услыши недостойную молитву мою обо всех знаемых моих: о тех, кого помню, и о тех, чьи имена забыла. Спаси, помилуй, вразуми живых и упокой души усопших. Особенно же молю Тебя, Господи, о рабе Твоей Дарии. Помоги ей сегодня! Помоги вернуться!.."
Откуда вернуться? Зря задумалась, зря позволила уму отвлечься от молитвы. Воспоминания о недавней "процедуре", о собственной командировке в преисподнюю нахлынули, захлестнули с головой.
Помещение с белыми стенами и решеткой на широком светлом окне. Кресло... Пахнущий больницей воздух так густо настоян на страдании и страхе, что им трудно дышать. Особенно, когда ошейник начинает жечь горло. "Сама не сяду! Ни за что!" - боль становится невыносимой, простреливает все тело от затылка до пяток. Не выдерживаю: делаю шаг к проклятому креслу, еще один...
Жесткое сиденье, ремни на щиколотках и запястьях, широкий ремень вокруг талии. Игла от капельницы в вену. Равнодушная ко всему санитарка действует умело и быстро как автомат. Глухой шлем на голову: кажется, обычный шлем виртуальной реальности, только очень тяжелый, и проводов слишком много. Какие-то картинки начинают неразличимо быстро мелькать перед глазами...
Провал, пустота. Жуткие, глумливо кривляющиеся хари в вывернутом наизнанку пространстве. Черный смерч, торнадо. Ржавая мясорубка, вид изнутри. Пробуждение в свихнутом бардаке. Экран на стене: "Где мой компьютер?" Дарья...
Дарья! Отчаянно трясу головой, чтобы прогнать наваждение. Это все было, да. Было, но прошло. Будет еще, и не раз. Главное, что сейчас этого нет. Зачем силой воображения тиражировать кошмары, которых на мой злосчастный век и так хватит?
Виновато подняла глаза на образ на стене: лик Христа наполовину спрятался в тень, но разве это важно? Зримое солнце помогло моим немощным глазам заметить его, увидеть, разглядеть. Теперь, надеюсь, я разыщу его даже в ненастные сумерки.
"Огради мя, Господи, силою Честного и Животворящего Твоего Креста и сохрани мя от всякого зла! Живый в помощи Вышнего... Господи, мятется и скорбит дух мой. Знаю, что стою на краю, и все равно грешу непрестанно. Презираю, осуждаю переделанных, а сама много ли лучше? Нет во мне ни веры, ни сил, ни мудрости, чтобы помочь тем, кто рядом со мной. Вразуми, настави, укрепи, чтобы хотя бы не быть им в соблазн и погибель..."
Вот и солнце совсем ушло со стены. Колени у меня напрочь затекли от стояния на битых кирпичах. Но на душе - легче. Правда, легче. Кое-как поднимаюсь на ноги, кладу три поклона - на прощание. Выхожу из храма через западные врата: на самый обрыв над рекой.
Слепит глаза высокое солнце, далеко внизу ветер гонит рябь по воде. Сияющий, лучезарный простор: в золоте осенней листвы, в голубизне теней. Бескрайнее синее небо без единого облачка. Воздух - дышать не надышаться. Как же все-таки не хочется снова погружаться в темную бездну... Нет, назову вещи своими именами: сходить с ума и умирать. Даже твердо веря в возможность грядущего воскресения. Егозит мыслишка: "Все это могло бы остаться твоим еще на долгие годы. Покорись - и любуйся красивыми пейзажами сколько влезет".
Красивыми пейзажами можно было бы любоваться и в Америке. Там этого добра тоже хватает с избытком. Но к сожалению, я из тех, в ком светлые окоемы этой земли, ее бедные селения и невеселые люди пробуждают непреоборимую щемящую нежность. Проверено: наркотик - покруче ЛСД, зараза - хуже СПИДА и всех компьютерных вирусов вместе взятых. Мне ведь предлагали уехать, я помню. Сулили интересную и высокооплачиваемую работу за бугром. Я ответила улыбочкой и цитатой - поразившими меня когда-то словами, которые приписывают последней русской царице, святой мученице Александре: "Лучше я буду мыть полы на вокзалах, но останусь в России". От себя добавила: "К тому же, я так и не выучила English". Мой потенциальный работодатель был воспитанным человеком. Он не стал крутить пальцем у виска, но по выражению его лица я прочитала свой диагноз...