— Мое имя? — он смеется, и его голос звучит скрипуче, словно разбитый гравий. — Меня называют Айнмхидом, девушка.
Я поражена, потому что «Айнмхид» на старом языке значит «чудовище».
— Я не собираюсь тебя так называть.
— Нет? — прозвучало так, будто это слово было вырвано из его горла. — Это именно то, что я есть.
Это имя все ровно кажется чем-то ужасным.
— Нет, — говорю я твердо. — Я была бы признательна, если бы ты звал меня «Уиллоу», а не «девушка», а я буду звать тебя твоим настоящим именем. Итак, какое оно?
Он долгое время молчит.
— Руари.
«А-а! Рыжий король, опять-таки на старом языке». Хочу спросить, не рыжие ли у него волосы, но это может показаться оскорбительным. Может, у него вовсе не волосы. Может, у него… мех.
— Я очень рада познакомиться с тобой, Руари, — удается мне выдавить. — Прости, если я потревожила тебя.
— Я ожидал, что кто-то придет, — ворчит он. — Просто… не тебя. Ну, пойдем уже. Следуй за мной. Я отведу тебя в свой замок.
Проклятый замок. Я вздрагиваю и протягиваю руку. В нескольких шагах от себя я слышу, что щелкающие о булыжники шаги Руари отдаляются. Ой.
— Эээ…, ты не мог бы быть столь любезен и вести меня? Я ничего не вижу.
— Убери с глаз эту чертову повязку, — огрызается он на меня. — У меня нет времени для таких глупостей!
Я не обращаю на это вредное поведение внимания и трясу ему пальчиком.
— Я уже говорила тебе, что не могу ее снять. Плетясь за тобой, я могу спотыкаться, к тому же тебе придется терпеть, если буду тащиться крайне медленно. Или же можешь вести себя как джентльмен и быть моим проводником.
Он снова рычит, низко и угрожающе, и я чувствую, как меня накрывает резкий всплеск тревоги. Я слишком сильно давлю на него? В этот момент он скорее зверь, чем человек? Он утверждает, что у него нет времени, а я ведь знаю, что его прокляли десятки — а то и сотни — лет назад. Он имеет все время в мире. Возможно, все это очень сильно сказалось на его сознании.
— Ты уверена, что хочешь прикоснуться к лапе чудовища?
Что ж, когда он все описывает вот так, нет, я в этом совсем не уверена. Но сейчас не время быть чувствительной.
— Раз я стану твоей женой, то наверняка буду прикасаться к большему, чем твоя лапа, — я все еще удерживаю протянутую ему руку. — Я тебя не боюсь.
Не могу определить, то ли он рычит, то ли посмеивается, но из его груди вырывается какой-то глубокий, грохочущий шум и это грохотание все приближается ко мне. Я остаюсь совершенно неподвижной, выжидаю. Я немного взволнована из-за его прикосновения: «А что, если она покрыта чешуями? А что, если она покрыта мехом? А что, если она…»
Рука, которая прикасается к моей, теплая. Сильная. Абсолютно человеческая. Ладонь покрыта мозолями. Он крепко хватает меня за руку.
Я совсем сбита с толку. «Здесь кроме чудовища есть еще кто-то? Это —…прекрасная рука».
— У тебя такой шокированный вид, — говорит он. — Мое прикосновение вызвало у тебя отвращение? — он слегка сжимает мне пальцы. — Мне тебя отпустить?
От удивления мне хочется громко засмеяться. Мне хочется провести пальцами вверх по его руке и проверить, ощущается ли он всем телом «нормальным» или в других местах он звероподобный. Но, судя его голосу, он кажется столь несчастным, поэтому я делаю первое, что мне приходит в голову, чтобы он почувствовал себя не таким несчастным — я тяну его ладонь к своим губам и целую тыльную ее сторону.
Он совершенно безмолвен, но я чувствую, что его насквозь пробирает внезапная легкая дрожь.
— Ну что ж, — грубо говорит он через мгновение. — Давай пойдем уже, пока ночь не наступила.
И он ведет меня через лес. Чудовище — нет, Руари — пока идем, молчит, и не слышно ни звука, за исключением тяжелой глухой поступи его ног на вымощенной камнем тропинке, щелканья его когтей, периодические всхрапывания его дыхания, этим жутко напоминая лошадь моего отца. Птицы продолжают петь, а вокруг нас в воздухе кружат листья, стремительно проносясь мимо моих юбок.
Вдруг моя одежда зацепилась за что-то, и я останавливаюсь.
— Постой. Я застряла, — я отпускаю его руку и провожу пальцами вниз по моим юбкам, затем, зашипев, оттягиваю их обратно, когда неожиданно для себя наталкиваюсь за тернистую ветку. Меня овевает слабый аромат — роза. — Ох. Кажется, я влезла в этот куст роз.
— Ммм, — подтверждает Руари.