— Издеваетесь? — спросила она. — А мне показалось, это хорошая мысль.
Шон обхватил ее лицо ладонями, наклонился и снова поцеловал.
— Не хорошая, а замечательная! — И он развернул Терри лицом к двери. — Ветровку взяли?
— Сейчас! — Она схватила с вешалки белую ветровку и собрала волосы в конский хвост. — Ну все! Я готова.
— Тогда вперед.
Они заперли дверь и вышли на улицу.
У тротуара стоял отделанный хромом бордовый «харлей», расписанный оранжево-красными языками пламени. У Терри захватило дух: она не знала, что ей делать, — то ли улыбнуться, то ли убежать. Боже праведный! Что она творит?! Ведь она редактор, уважаемый член общества, образованная женщина, вдова, наконец! Ей нельзя ездить с парнем в черной кожаной куртке на заднем сиденье мотоцикла, причем раскрашенного огненными языками!
Если бы Шон промедлил, Терри повернулась бы и ушла в дом. Но он перекинул ногу, протянул ей белый шлем и расстегнул ремешок своего собственного — черного с ярко-красной пантерой.
— Терри, у вас одна задача — быть со мной одним целым, — сказал он. — При поворотах наклоняйтесь в ту же сторону, куда и я. Понятно? Только не в обратную. Сумеете?
— Постараюсь… — Она окинула мотоцикл опасливым взглядом и закусила нижнюю губу. — А что будет, если я вдруг забуду?
Шон улыбнулся и поспешил ее успокоить:
— Не бойтесь! Просто тряханет немножко.
У Терри немного отлегло от сердца. Она надела шлем и затянула ремешок у подбородка. Шон проверил ее экипировку, потом нахлобучил свой шлем и велел ей садиться.
Вздохнув, как перед прыжком в воду, и отбросив последние сомнения, Терри устроилась на мягком черном кожаном сиденье, поставила на подножки ноги в сверкающих новых ботинках и обхватила Шона за пояс.
Терри приготовилась к головокружительной гонке, но оказалась безоружной перед ударом тока, пронзившим ее в тот миг, когда ее грудь прижалась к мускулистой мужской спине. Во рту сразу пересохло, сердце забухало в ребра.
— Ну что, устроились? — спросил он.
— Вроде бы…
А в голове крутилась только одна мысль: до чего же он хорош! Какие у него широкие плечи, какая узкая талия, какие упругие ягодицы под поношенными голубыми джинсами… Это чувство было таким новым, сильным и таким возбуждающим, что у нее закружилась голова.
Секс со Стэнли был приятной супружеской обязанностью. А чувство, которое она испытывала к Шону, ошеломляло ее.
Шон приподнял ногу и опустил ее на стартер. Мотор зарычал, мотоцикл задрожал, и в Терри снова шевельнулся страх.
— Держитесь крепче! — сказал Шон, но в этом предупреждении не было необходимости. Терри вцепилась в него так, что у него перехватило дыхание. — А главное, ничего не бойтесь!
Они вылетели на прибрежное шоссе и вскоре свернули на дорогу, ведущую от побережья, в сторону Блэкдауна. Шон прислушивался к ровному рычанию мотора и благословлял золотые руки Тимоти.
Он чувствовал, что сидящая позади Терри потихоньку успокаивается, и улыбался, пытаясь представить себе, о чем она думает, вцепившись в него мертвой хваткой.
То, что она боится, это понятно. И все же надо отдать ей должное: Терри держится молодцом. Он вспомнил, как целовал ее и как она отвечала на поцелуй, и чуть не выронил руль. Господи, ну где его голова? Так и навернуться недолго…
Нет, эта женщина сводит его с ума! Он только и думает о том, как бы овладеть ею. И она — черт бы ее побрал! — хочет того же самого. Только пока еще не готова. А он не станет пользоваться ее слабостью и давить на нее не станет: ведь Терри особенная…
До сих пор Шона ничуть не волновали чувства женщины. Он брал то, что ему предлагали, и при этом оба получали удовольствие. Но каким-то неведомым образом Шон догадался, что Терри будет жалеть об этом. Черт! Эта женщина должна принадлежать ему! С каждым днем он привязывается к ней все больше и больше.
Дорога резко свернула и пошла вверх. Ровное гудение мотора всегда успокаивало Шона и заставляло особенно остро ощущать чувство свободы. Вокруг раскинулись холмы, на север уходило предместье Веллингтона, и с дороги домики напоминали кусочки разноцветной мозаики.
Шон обратил ее внимание на живописный вид, и Терри кивнула. Она делала все, что он говорил, прижималась к нему во время поворотов и — Шон надеялся — начинала ощущать наслаждение от скорости.
Терри чуть пошевелилась, и, ощутив спиной прикосновение ее упругой груди, он с трудом подавил стон. Черт! Это просто мазохизм, да и только! С Терри Стоун он чувствует себя влюбленным юнцом. А еще ему все время хочется защищать ее и заботиться о ней. Впервые в жизни чувства женщины были для него так же важны, как и его собственные.