Ольга не находила себе места в этот вечер. Работать она почти не могла из-за рассеянности и невнимательности – мысли, что называется, «расплывались». С большим трудом заставила себя проверить тетради, и совсем уж с великим – подготовить выступление для открытого урока ОБЖ, где, кроме преподавателей этой дисциплины, завтра будут распинаться перед учениками классные руководители и самоприглашённые сотрудники полиции. А школьникам надоело слушать изо дня в день увещевания и призывы к бдительности… В первую очередь мальчикам, конечно. Их-то подобное практически не касается… Ольга не особенно любила выступать на темы, не связанные непосредственно с предметами, тем более перед «не своими» учениками. Свой-то класс она уже изучила достаточно хорошо… а знание того, как именно её ученики с неё «ловят секс», удачно легло в понимание между ней и ими. Словно бы возникла невидимая взглядам «обратная связь», своего рода эмпатия. Ольга заметила, что школьники из класса стали больше тянуться к ней, с жадностью внимать её словам. И на успеваемости это отразилось – отличных оценок с каждым днём становилось всё больше… а уж с каким чувством любой ученик, любая ученица рассказывали стихи наизусть, глядя прямо ей в глаза… И на дисциплине это сказалось – Точилова не могла не отметить, что на уроках почти прекратились шепотки-хохотки, меньше стало тумаков и надутых пузырей из жвачки, реже стали эсэмэсить и поглядывать на часы, да и звонок с урока уже не воспринимался как сигнал к свободе от постылого и нудного пребывания. Ольга удивлялась и сама себе, она чувствовала своё раскрепощение на уроках, ей больше не нужно было напрягаться в поиске необходимых слов – они приходили сами, и Точилова общалась с классом энергично, на эмоциях, искренне. Закрывая за учениками дверь кабинета, Ольга доставала зеркало и видела в нём своё лицо, порозовевшее, с блестящими, словно от белладонны, глазами. А видя, как учительница распахивает душу, ощущая, как от неё, что называется, «бьёт током», ребята тоже начинали вести себя соответственно… Да, Ольга ещё один раз послушала фантазии одиннадцатого «Б» – теперь уже целенаправленно, осторожно разрядив конденсатор на себя под столом… Это было на классном часе, ученики находились вне рамок темы очередного урока, и Точилова узнала о себе ещё много интересного. Не только потаённого. И не только о себе. Класс, оказывается, вспоминал Белоглазова – того самого, кого Ольга воспринимала как боль и потерю. Она понимала, что её вины тут нет, но знала, что будет всегда расценивать это происшествие как личную утрату. В классе вроде бы установилось негласное табу на обсуждение этого случая, но… Запрет на воспоминания был невозможен. Как невозможен и запрет на мысли. На любые притом. Нельзя сказать, что всё «услышанное» казалось Ольге приятным… но это было лучше, куда лучше, чем слушать мысли соседей по подъезду или – вообще трэш! – случайных пассажиров автобуса… В выходной, будучи на лёгком «взводе», Ольга достала свои старые «доспехи» университетских времён, как-то: чёрную кожаную косуху с кучей блестящих заклёпок и замков; бордовую юбочку, узкую и короткую; берет а-ля Че Гевара и нефритового цвета туфли под крокодиловую кожу на высоком каблуке. Волосы она упрятала под берет, а для вящей конспирации надела большие тёмные очки. Конспирации же ради натянула под куртку длинную футболку и заправила её в юбку, иначе бабочка на животе выпорхнула бы наружу, а показывать её не хотелось… Чтобы образ казался законченным, надела колготки в сеточку. Всю эту амуницию она не трогала уже лет шесть по понятным причинам, и сейчас, смотрясь в зеркало, попросту не узнавала себя в зрелой красотке, смахивающей на патронессу БДСМ-тусовки… С бьющимся сердцем, поминутно озираясь подобно плохой шпионке, чтобы не встретиться с соседями или – страшно подумать – с коллегами по работе, Ольга выскользнула на улицу и, дойдя до остановки, вошла в первый попавшийся автобус. Осторожно щёлкнула себя в руку спрятанным в сумочке конденсатором… А вернувшись из экспедиции, убрала разрядник в самый дальний угол ящика, где хранилось совсем уж старое барахло, и громким шёпотом приказала себе воздержаться в будущем от сеансов подобной экстрасенсорики. Во избежание депрессии и утраты веры в человечество; расхожее сравнение «чувствовать, словно тебя вываляли в грязи» Ольге теперь уже не казалось простым набором слов. Лёжа поверх покрывала навзничь в расстёгнутой кожанке и задранной юбке, она думала о том, что если бы могла слышать мысли людей постоянно, то уже давно либо сошла бы с ума, либо двинулась по пути Анны Карениной. Как бы там ни было, опыт всё же оказался небесполезным. По крайней мере, Ольга теперь знала точно – школьники, несмотря на их вульгарность, жестокость, максимализм и (конечно же!) хронический спермотоксикоз, в большинстве своём гораздо лучше, человечнее и добрее людей повзрослевших… То есть тех, в кого неизбежно превратятся через несколько лет.