— Итак, соколы мои? Готовы ли?
Соколы были полностью готовы: Алёнка приподняла голову метра на три, глаза горят, язык между клыками аж гудит — так быстро трепещет. Мурман тоже облизывается, глядя в сторону ворот, но оба свято блюдут дисциплину, поскольку оба очень тонко и, что называется, наперегонки чувствуют Лёхино состояние духа: иногда можно проявить своеволие, повалять дурака, а иногда — ни-ни!
Прямо напротив Лёхи, за границей ворот, скопилась особенно густая толпа волколаков, они, во главе с вожаком, уверенно и не спеша прогрызали… а может и пролизывали туманную стену Лёхиного оградного заклинания. Волкодлак в эти секунды был в своей человеческой ипостаси: высокий, за два метра, широченный, бурая с проседью бородища, короткая шерсть того же цвета на голове над низеньким лбом, глаза горячие, темно-багровые… А верхние конечности, все-таки, больше похожи на лапы, назвать их руками — это им здорово польстить.
Пора, пора, пора начинать.
Леха тронул зажигание — чоппер послушно завелся, именно так, как надо зарычал и зафырчал — и сразу же неуверенность и суета выскочили из Лёхиного сознания… и всё, теперь всё будет в порядке. Леха надвинул на лицо очки-консервы, оставил чоппер урчать на холостом ходу, а сам на корточках взялся торопливо соскребать с земли тонкий слой полуинея-полуснега… Коротенький, но увесистый автомат пришлось сунуть под мышку, чтобы не мешал, не болтался на ремне перед носом… Ремень тоже придется снять, короток.
Колобок получился хиленький, грязненький, неправильной формы… Сойдет и такой.
Прилетел снежок по адресу: точнехонько в слюнявое рыло вожаку-людоеду.
Магическая ограда, потревоженная изнутри, лопнула и разлетелась на мельчайшие брызги. Волколаки в тот же миг получили свободу движения, обрели возможность видеть все происходящее во дворе… и ощутить, наконец, истинную, а не ложную ауру всего того, что скопилось на открывшемся пространстве.
Всего лишь несколько секунд назад каждый из волколачьей стаи ревниво мечтал первым прорваться внутрь, к сладкой добыче, опередить остальных, пусть на один шажок, на одно мгновение, на один укус…
Ограды нет, но ни один из стаи не шелохнулся: свобода видеть и ощущать принесла волколакам новые впечатления, которые Лёха тут же перевел на человеческий язык, обогащенный человеческим культурным наследием:
— Немая сцена! Те же — и Алёнушка с Мурманом. Добрый вам вечер, милые волколаки!..
Пес Мурман, уроженец деревни Черная, Псковской области, довольно широко известен среди разномастья нечистой силы европейского Северо-запада, в первую очередь, как зверь, принадлежащий людям из мощнейшего колдовского селения, но также популярен и сам по себе. В том числе и волколаки наслышаны о Мурмане, и слава эта самого дурного свойства: Мурман — волшебный и очень странный пес, он невероятно силен, не боится никого и ничего, колдовская вражеская магия на него не действует, ему не вредит, или почти не вредит. Пощады к врагам он не знает и усталости тоже…
Мурман добродушно улыбается — пасть до ушей, и образовавшееся отверстие, сплошь усаженное громадными острыми клыками, приветливостью своею и размерами очень и очень похоже на мифические ворота в Царство мертвых!
Чуть поодаль от него… еще более устрашающее чудовище… в громадном змеином теле… Один из волколаков попался взглядом на черно-красные змеиные глаза и теперь дрожит, не в силах ни бежать, ни думать… Да, она его съест, он покорно позволит себя сожрать… Это древнее зло, нет от него спасения!..
Алёнушка голодна, очень голодна… Скорее бы повелитель отдал приказ — и можно будет покушшать… Пи-и-щща!..
Медведь-волкодлак в человечьем обличье, вожак всей громадной волколачьей ватаги, единственный свободный от всепоглощающего ужаса, в ком еще теплится разум и надежда на победу, понимает, что если все пять сотен, во главе с ним, дружно бросятся на весь этот новоявленный кошмар и будут биться с чужаками не на жизнь, а на смерть, то, может быть, кто-нибудь, каким-нибудь чудом… Он даже успевает наполовину вернуть себе медвежий облик, открыть клыкастую, уже не человеческую пасть, чтобы рыкнуть — подбодрить, приказать… но опаздывает.