XVII.
Укорите меня глаголя – что ты поучаешь Любимую Деву свою, призываешь ее к добродетели, пытаешься изменить ее, воззрись лучше на самого себя. Отвечу вам – я так и поступаю, ибо она есть я, мы единое целое, и если меня мучает страсть, я борюсь с нею, призывая Господа на помощь, также и страсть Любимой – моя страсть, я борюсь с нею словом. Я не смею осуждать вас, но смею осуждать пороки ваши, но себя я осуждаю, ее понуждаю отвергнуть всё злое. Мы есть едины, посему не разделяйте нас, посему не могу я со спокойствием взирать на ее страдания, кои пытаюсь я облегчить словом и обликом жизни своей.
XVIII.
После сего бурного выплеска безразличия ее ко мне, страшусь я сильно искушения, ибо обида велика моя, если подойдет ко мне дева с предложением общения или более того предложит погулять, то смогу ли я отказать ей, устоять пред сим искусом, смогу ли поведать ей о наличии у меня Любимой Девы, для которой я ничего не значу. Ибо силен во мне голод, женское тепло слова, касанья, успокаивают, но и воспаляют, должно быть, но я возбужденно холоден всегда пред ними. Смогу ли я устоять пред искушением? Я страшусь измены, ибо как начертал Данте в одиннадцатой песне Ада:
“Есть грех еще – ужасен и жесток, –
Он – смерть любви: его зовут изменой.”
Однако благостен Господь, ибо девы не проявляют внимания ко мне, страх тот есть фантазия моя. Но может, сыщется одна безумная, непохожая на других, которая различит во мне нечто человеческое. Но нет, они одинаковы, ибо запрещено им Провидением поступаться ко мне, по слабости моей. Верность моя оттого будет непоколебима, даже когда для Любимой верность моя безразлична.
Убереги меня Господи от искушений сих.
Я плачу, источаю горесть, осознавая – она не желает встретиться со мной, пребудет ли ко мне. Но верю, встреча наша состоится на Небесах. Сколько мне ожидать сего свершенья, сколько: день, год, десятки лет. Я ведаю, что не должно торопить жизнь, не должно просить у Бога исход, но в разлуке быть, значит иметь желания. О, эта трагедия жизни моей, когда же окончишься ты, когда перестану я слезы источать впустую, оные жгут мне очи и сердце содрогают.
XIX.
Величаю Любимую Девой, по любовному искреннему видению ее, ибо верю я, она невинна в девственности, нецелованны ее уста, и никто не надругался над нею. По чистоте своей кротка она, посему страшится выказать мне чувства свои, отчего воображается мне, будто холодна она, но верю я, однажды Дева отворит мне сердце свое. И сей книга станет ключом к сердцу ее.
XX.
Творческим чувствованием ощущаю я, что сие есть стоны сердца, фрагменты мыслей, кои не обладают полноценностью творения, посему вынужден я начертать наглядное сочинение аллегорическое, сердечное песнопение, дабы в очередной раз запечатлеть слепок души своей на страницах сих, на суд ваш. Многое предрекаю, станется невнятным вам, как впрочем, так и должно произойти, ибо любовь не поддается разумению, язык сердца безмолвен, а безумное сердце еще вдобавок и слепо. На сей раз не жажду я понимания, но слушания сострадательно страдательного.
2012г.
Муки гения
Терзание души моей и сердца,
кое позволительно читать лишь мне одному.
Я помещаю в книгу свои горестные мысли и чувства,
дабы они заключились здесь навечно
и более не посещали меня.
I.
При наших восхитительных встречах я, блаженствуя, чувствую, что так будет на протяжении всей нашей жизни, ибо мы никогда не расстанемся, и я самонадеянно забываю упиваться тем ускользающим моментом, потому что настолько безмерно счастлив, что и помыслить о предстоящей разлуке не смею.
II.
Я ощущаю убивающее разочарование, я разочарован не тобой, а собой. Оказывается, мои творения не столь гениальны и божественны, чтобы создать в тебе животворящую любовь, мои творческие деяния не могут почитаться подвигами, ибо ты отвечаешь на них безразличием, мои слова бессовестно пусты, раз ты не желаешь ответить мне взаимностью.
(Я частично не прав, ведь мои творения невольно почти незаметно благотворно воздействуют на тебя, заглядывают в твою измученную душу, а мои романтические поступки всегда обретают благодарность твою, внимание очей и даже поцелуй за посвященье. Словеса мои истинны, искренны, всегда правдивы, поэтому весьма жестоки по заключенному в них смыслу и невоздержанью чувств, порою небесно величавы. Ты не желаешь огорчать меня роковым словом, огорчительным ответом, ведь вопросы мои и так чересчур печальны. Воистину всё имеет смысл, каждое наше действие содрогает жизнь. Я есть в твоей жизни, и ты в моей и это не бессмысленно, это очень важно)