III.
Ты либо сломала мою жизнь, либо спасла.
(Спасла сломав)
IV.
Ты обрекла меня на одиночество, неужели тебе приятно видеть меня несчастным, неужели тебе доставляет удовольствие разрушать мою жизнь, убивая меня, терзая мою душу.
(Сей мысленные строфы признак остывания сердца, кое всегда необходимо перебарывать любовью и состраданием)
V.
Творя свою первую целомудренную книгу, я с нескрываемой уверенностью предполагал, что весь суетный мир не примет меня и творение мое отвергнет, я думал – пускай, пускай люди презирают меня и изгоняют из стадного общества своего. Ты одна меня поймешь, ты примешь мои помыслы высокие, мое державное восхваление девственности, протесты против насилия и о том, что любовь одна и на всю жизнь, так надеялся я безмерно. Как я мог ошибаться? Ты также как и другие отвергла меня, отвергла мои мысли непостижимые, даже ответила мне, используя доктрины современного цинизма, непотребной по смыслу низостью, тем богопротивным мировидением против коего я творчески выступаю. О, тебе не представить, не ощутить как было больно мне, когда самый близкий и дорогой мне человек, вот так легко лишает меня последней надежды на понимание того чистого добра, которое я столь истово проповедую.
(В тебе также и как в любом другом человеке происходит внутренняя борьба добра со злом, потому, когда врожденное добро омрачается пагубными прилепившимися явлениями сего мира, тебя мучают омрачающие душу сомнения, ибо протестная юность еще не миновала, поэтому любое вмешательство в твою личную жизнь, ты воспринимаешь в штыки. Но со временем ты осознаешь, сколь верны мои писания, ты примешь мои истины, ведь я даровал ту книгу тебе, ты первая кто ее читала, значит, для тебя я создал ее, для тебя меня вели и вдохновляли, ради тебя я испытывал несоразмерные с моею ничтожностью муки творческие. Сейчас ты не можешь в полную меру оценить мой романтический поступок, но надеюсь, со временем ты поймешь всю ценность моего подвига ради твоего вразумления. Ты, должно быть, видишь в моих творениях только неукоснительную мораль, старческие поучения, но ты отыщи мои сердечные признания в любви, комплименты, романтические чувства к твоему образу, запечатленному в моей душе, мне думается, они согреют тебя остатками моего сокровенного тепла)
VI.
Верна ли ты мне, с того дня как повстречались мы? Верна ли ты мне, как я тебе верен?
(Безусловно, верна, иначе я не буду мыслить)
VII.
Кто виновна в моей нескончаемой печали, в моих горестных слезах, кто виновна в том, что у меня не было отношений с любимой девушкой, кто похоронил мою юность, по чьей вине я отверг учение и сжег свой аттестат и диплом, кто изменяла мне, и я чувствовал те предательские мысли и касания, о как мне больно было, и вся книга лишь малый отсвет той уничтожающей боли, тебе бы вкусить хотя бы каплю того обжигающего яда, которым ты наполняла меня, кто виновна в том что я столь одинок, отчужден, кто виновна в том что я гуляю один, и мне не с кем пойти в кинотеатр, кто виновна в том что я ненавижу себя, презираю, уничижаю, кто виновна, ответь, ну-ну, подумай, ты ее хорошо знаешь, даже очень, вот-вот, тепло, почти догадалась, всего одно слово, о я часто взываю к тебе, я часто мучаю тебя, и ты терзаешь меня, ибо мы одно целое, ну что готова огласить мне ответ, стесняешься, или тебя злит правда, я мешаю тебе жить, о как ты уродуешь мою жизнь, но не будем более томить, давай, отвечай милая, не можешь кричать, так прошепчи, тихо-тихо, ответь – кто виновна?!
(Ты, моя безумная душа)
VIII.
Ты не любишь меня, поэтому я ненавижу себя, поэтому не ценю жизнь свою. Всё могло бы быть иначе, тебе бы только тогда в начале юности ответить мне взаимностью.
(Это мое личное отношение к самому себе, однако, я не часто характеризую себя подобной правдой, обычно я спокоен, я погружаюсь в творение, и полностью забываю о себе. Пускай уродство творит красоту, может быть так и должно быть, лишенный обаяния, я четко вижу красоту людей, красоту окружающего мира, меня не гложет самолюбие, а гордыня моя цепляется не за мою личность, а за мои идеи. В творении моем пропадает и ненависть, и неприязнь)
IX.
Ответь, почему ты такая бесчувственная, ведь ты видишь мои слезы, читаешь мои страдания, но не жалеешь меня, не поддерживаешь, когда меня осуждают? Жаль, что наши отношения держатся на плаву только благодаря моим чувствам, мне приходится вымаливать у тебя встречу, просить о письме, вот перестану я вопрошать твое внимание, и ты позабудешь обо мне. Точно также после того как я даровал тебе свою первую книгу, ты бросила меня, когда я так нуждался в дружеском одобрении, в поощрении. Девять месяцев я писал тебе письма, на которые ты не отвечала, и как это понимать, и как это принять. Я терпел, я не срывался, ведь в сентябре 2011 года пообещал, дал клятву, что пусть первая книга не влюбила тебя в меня, я создам вторую, второй том за один год. И вот, сегодня конец августа 2012 года, я сотворил замысел, но не ведаю как именно, тогда мне казалось это безумием, как впрочем, и сейчас, я не из тех творцов, которые могут дословно представить их план творения, мое творение это духовный порыв, словно я черкаю ручкой, а слова сплетаются по воле Ангела моего хранителя. Я ответственен за сей новосозданные творения, но горделиво сказать и расписать процесс творения я не могу, ведь это таинство непостижимое, особенно когда творю я – бесталанное ничтожество. Картины и книги видятся мне пространными, я смотрю на свои кривые пальцы, и не могу смириться с тем, что это написал я. И вот, рукопись предо мною, сотни листов, исписанные ручкой, осталось только перепечатать текст, что дается мне нелегко.