Земная небесной стала, ею позабыта,
Но рекою Леты память унеслась
В постели забытья, где вуалями покрыта
Арина на перине вознеслась
И колыбельную ей спела осень.
Влажно умиленным моим очам.
О дева, сколько прошло, семь, восемь…
Вся жизнь прошла, безумье перстам
Моим, безумное у Бога просим.
Тебя я оставляю, дарю надежду тем мирам,
Где не будет ни страданий, ни боли.
Я пожертвую любовью, для счастья твоего.
Ибо я мудрец безумный, вестник воли
И на том пути окромя себя не вижу никого.
Творю в уединенье, пасмурные долы,
Бременем неизъяснимо тлеют в пене моего
Мирозданья всё предрешено, но не позабыть
Принцессу мрачную с власами черными как смоль.
Плоть бела ее, почти бесцветна, не скрыть
Ту красоту, что по естеству скромна.
Юбка в узорах странных, прельстить
Посмела, ее не вкушала моль.
О как она в изяществе стройна!
Идеал моих мечтаний, о чем я не мечтал.
Ручек нежные изгибы, талия ее тонка.
Всякий художник нынче горевал,
Не ведая доселе деву, что столь хороша.
Слыхал я, как музыканты рвали струны,
Поэты кусали перья, чернила залпом осушая.
Завидуя взору моему, кровоточили губы
Творцов радующихся счастью моему, рыдая.
Я был тогда любимцем чести и фортуны.
Музыка ее пленяла тихими басами.
В наушниках ей пел лирично Вилле Вало.
В такт гитаре она кивала длинными власами.
Читала книги, прочла томов немало.
Шекспир озвучивал ей роли всеми голосами:
Гамлета, Офелии и Лира короля.
Арины жизнь непрестанно песнями звучала.
Мелодия нарастала от “си” до “ля”.
Милен Фармер пела ей и она внимала,
Арина слушала и будто начинала жизнь с нуля.
Чутким слухом с малых лет одарена,
Уста ее могли издать восхитительное пенье.
Гений Божий, она талантами одарена,
Устремлялась к Тому, Кто дарует нам спасенье.
Я славлю день, когда она была рождена.
Наши имена не сотрутся сквозь века,
Ибо в письменах сокрыто былое воспоминанье.
До встречи, никогда не произноси – Пока.
Надеждой пусть живет любое восклицанье.
Пусть никто не умирает, покуда живет строка.
Покуда я живу тобою, и воздухом едва ли.
Любовью плоть жива, жива любовь душою.
Ибо забвенья нет, но мы призывали
Сердца к мимолетному покою.
Выбирая путь по мазку картину собирали.
Рисовали жизнь, отпуская замыслы на волю.
В лицей седьмой мы устремили наши знанья.
Учились на художников, творческую долю
Мы познавали, вкладывая в кисть свои старанья.
Группа наша называлась ХК-105, не скрою
Дев было много там, но лишь одна меня пленила,
Сказочная нимфа, роза черная среди бутонов белых.
Словно мотылька меня светом своим опалила.
Кометой млечной средь стен каменных и серых.
В класс входя на себя мою сущность устремляла.
Увлажнялись мои глаза, немели руки, дрожали щеки
Волненьем сокрушенные всечасно.
Забывались мои прошлые пьяные пороки.
Ведь сердце трепыхалось в груди опасно.
А на бумаге разливались чернильные подтеки.
Творенья дар я ощутил – она меня озарила
Желаньем сохранить ее образ ясный.
Обликом своим ненастным одарила,
Что божественно прекрасный.
Девственность мою навеки сохранила.
Ангел Божий без сомнений.
Слов возвышенных не ведал я, но внутри
Ощущал, что Небо дом ее вблизи созвездий.
Творец сотворил ее, Бог души.
И я в тусклой ауре своих воззрений
Понимал, велик тот мир, в коем есть она.
Господь всесилен создавший сей шедевр,
Неповторимы краски, тени, полутона.
Формы, линии, каждый сантиметр.
Непревзойденная девичья красота.
Царица грации в остроте ума.
Словно из цветов сотворена.
И тогда (Господь ведает весьма)
Я замыслил стать подобным Богу, наивна
Влюбленного душа – свободная тюрьма.
Вот живу и вижу – они не веруют
В тебя, когда моя любовь невинна.
На слабости свои пеняют.
Жизнь проносится, она беспечна,
Когда любящие надежду наследуют
И я глупец, надеялся взаимность обрести.
Могущество любви двояко:
Спасенье и сокрушенье – попробуй, избери.
Какой исход любви тебе принять отрадно?
Известно всем – без весел тяжело грести.
Однако ж юность моя жила безвинно.
Не помышлял я о горестях разлук.
В клубах тумана будущего не видно
Путь и каждый встречный будто лучший друг.