— На ближайший рейс? — переспросил я. — А вы уверены, что он состоится?
— Вы на что намекаете? — холодно осведомилась она.
— На то, что вам только что объявили войну, разве вы этого не поняли? Хотите совет? Немедленно поднимите крик на все Содружество, зовите на помощь. Эвакуируйте население. Дайте нам возможность связаться с Власовым.
— Убирайтесь отсюда, — ровным голосом ответила холеная мегера. Неужто оскорбилась советом?
Для умного сказано достаточно. С обеих сторон. Мы с Марией вышли из президентских апартаментов на свежий воздух, как на раскаленную сковороду. Солнце так и пекло. Вероятно, скоро на этих улицах станет так жарко, как не было еще ни разу с первого дня колонизации. Как на грех, именно сейчас Содружество утонуло в предвыборной суете. Я надеялся, что просто нагнетаю страсти — слишком много крови повидал под командой Власова, но так к ней и не привык, а потому склонен был ожидать худшего сценария.
— Что делать будем? — спросила Марьюшка.
— Драпать, — коротко ответил я.
Мы получили в бухгалтерии мэрии приличную сумму, переоделись в магазине, который Мария обозвала "сельпо", потому что в нем в разных отделах продавали и одежду, и рыбу, и молоко, и детские игрушки. Рыжая чертовка вырядилась в нечто легкомысленное в стиле "милитари". Мы взяли такси до космопорта. Я шумно плюхнулся на сиденье и с облегчением вытянул гудящие со вчерашнего дня ноги. Перед моим носом мелькнула вертлявая попка в шортиках цвета хаки. Мария уселась в кресло рядом со мной, и такси тут же взлетело. Прозрачные борта флаера позволяли любоваться пейзажами мирной цветущей жизни с высоты четырехсот метров. Мария постоянно вертелась, стараясь ничего не пропустить, изящная нижняя челюсть энергично перемалывала жвачку. За ее лопатками я узрел стрекозиные крылышки. Видел бы сейчас Рыжаков своего ангелочка! Эта мысль меня немного развеселила. Похоже, бывшему офицеру нравятся такие хулиганки, как наша Маша.
— Не жарко в туфельках? — осведомился я. Мария с удовольствием оглядела стилизованные армейские ботинки на толстой рифленой подошве.
— В них вентиляция, — пояснила она и надула из жвачки кислотно-зеленый пузырь.
Мне было не до веселья. Я обдумывал наше положение. Очень хотелось надеяться на лучшее, очень. Мария наслаждалась жизнью, выпавшим коротким отдыхом, видом внизу. Переодевшись, она превратилась в молодую красивую женщину, не обремененную проблемами, и болтала без умолку. Я машинально отвечал ей что-то, а мысли упрямо вертелись вокруг одного и того же. Вот бы сюда кусочек того замечательного дерева, самую маленькую успокаивающую веточку. По пути мы взяли завтрак (второй за сегодняшнее утро) на летающей кухне, и я, как мог, утешался вкусной едой, чем вызвал у Марии дополнительный приступ веселья. Я слегка позавидовал ее безмятежности. Ее вид напомнил мне о моих собственных дочках. Следом за дочками я подумал о сыновьях, по которым соскучился никак не меньше, а следом вспомнил и женушку. Старшая дочь Оксана собирается замуж. Мое исчезновение могло здорово ей навредить. Время от времени я рисовал в своем воображении, как переживает моя семья из-за моего исчезновения. Я, конечно, был не против, чтобы родные за меня переживали, но не хотел, чтобы они переживали вообще. Желание вернуться к семье на "Тихой гавани" стало мучительным.
В порту мое ненадежное настроение испортилось окончательно. Ближайший рейс назначением на Курион был отложен.
— Дался нам этот Курион, — фыркнула Мария. — Это же за тридевять земель от Онтарии. Вот, смотри: отлет на Кардабай состоится через неделю. Вот и замечательно! Денег у нас достаточно, мы здесь отлично отдохнем. Можно потратить все, что нам отвалила белобрысая гадина, с Кардабая нас сразу снимут наши.
— Нам надо свалить отсюда как можно быстрее. Не хотелось бы тебя пугать, но мы можем угодить в чужие щи, которые окажутся чересчур горячими.
— Ты что, войны боишься? Вообще-то, я ее тоже боюсь. Честно говоря, я не хотела бы очутиться на улице, когда начнут стрелять.
— И я не хочу.
— Думаешь, все так серьезно?
— Не знаю, Маша. Пятьдесят на пятьдесят. Отложенный рейс только усиливает мои подозрения.
Космопорт был полон пассажирами с отложенного рейса. Официальное объяснение "по техническим причинам" меня не удовлетворило, я взял Марию за руку и отправился к управляющему портом. Управляющего на месте не было, мы с трудом отловили его в недрах здания. Он с некоторым недоумением повертел в руках наши с Марией удостоверения личности.
— Мы хотели бы немедленно покинуть планету.
— Рейс отложен всего на сутки. У нас на сутки замечательная программа для развлечения пассажиров…
— Мы с напарницей не можем принять официальное объяснение задержки рейса.
— Надо устранить неисправность на судне. Так получилось, что именно сегодня судно нечем заменить.
— Мы хотим покинуть планету немедленно! Если не на этом судне, то на любом другом, имеющимся в наличии и следующим неважно куда. Необязательно на пассажирском, можно на грузовом. Мы привычны к качке и вибрации.
— К сожалению, это невозможно.
— Почему?
— Сегодня не запланировано ни одного рейса.
— Это ложь. Ни в одном космопорту Галактики невозможна подобная ситуация. Мы в курсе, что у вас возникло небольшое недоразумение с Очиром. Рейсы отложены именно по этой причине, верно?
Глаза управляющего стрельнули в сторону, потом он с беспокойством уставился на нас и успокаивающе дотронулся ладонью до моей спины.
— Извините, но это только ваши фантазии. Осень — мирная планета, предназначенная для туризма и отдыха, у нас не может быть подобных недоразумений. Не беспокойтесь, завтра же вы отправитесь на Курион согласно вашим билетам. Еще раз извините за причиненные неудобства. Право же, в самом деле, какие могут быть недоразумения?
Мы вышли из здания порта на улицу. Радовал минимум построек; впереди растянулось безбрежное зеленое поле. Сияло расплавленное солнце. Мы с Марией вдвоем смотрели на глубинно-синее небо, слегка подернутое белесым, наблюдали слабые, едва заметные белые сполохи. Никто не обращал на них внимания, настолько слабыми эти сполохи казались с поверхности планеты. Только мы с Марией знали, что они означают. Это были отголоски боя на орбите. Мария посерьезнела. Теперь и она сообразила, насколько опасным является наше пребывание здесь.
— Я хочу домой, — испуганно сказала она. — Федор Семеныч, давайте угоним какой-нибудь транспорт из порта, а? Прорвемся, пока они там друг друга лупят.
— На каком-нибудь транспорте нет маскировки, — назидательно произнес я. — Но дело даже не в этом. Угоном мы сильно осложним положение Онтарии, и хорошо, если не безнадежно.
— Нам потом не будут доверять, — согласилась Мария, имея в виду всех онтарианцев. — Уж лучше умереть!
— Умереть? Это ты загнула!
— А как мы отсюда выберемся?
— Не буду морочить тебе голову. Очирский флот превосходит флот Осени. Мало того, доржиане — ребята обстрелянные. Причем обстрелянные, заметь, нами, власовцами, а значит, воевать они умеют. Я так думаю, доржиане разгромят осианцев.
— И что же будет? Бои на улицах?
— А ты не торопись. Ведь можно всегда капитулировать, верно? Вот как Осень капитулирует, так мы с тобой и освободим мирную планету от наших бандитских организмов. А теперь давай-ка временно выбросим все из головы. В данный момент от нас ничего не зависит, и размышлять сейчас о смысле жизни вредно для психики.
Мы, как ни в чем не бывало, вернулись в здание, посмотрели новости, наполненные гольной пропагандой кандидатов в Президенты Содружества, изучили туристический буклет, а затем отправились к озеру Мильгун отдыхать. В такси Мария стала строить планы на ближайший вечер. Ей хотелось танцевать и общаться. Я в ее планы не входил. Вот и славно! Мне самому хотелось выпасть ненадолго из-под ее контроля. Сегодня ночью я буду кушать много вкусной еды и лакать местную горилку с кем-нибудь из туристов.