— Что вы делаете, волки, это же дети! — возмутился Женька, и тут же получил по зубам от одного из бандитов.
Поднялся детский рев.
— Урезоньте детей, мамаши! Следуйте за нами!
Под дулами лучеметов мы потащились с бандитами в лес. Шли два с половиной часа подряд. Бандиты ни разу не дали нам отдохнуть, хотя с нами были маленькие дети, которые не могли идти долго, и их несли матери. Нас подгоняли, не выбирая выражений, даже толкали в спины. Отцов, пытавшихся защитить семьи, избивали на наших глазах, на глазах их же детей и жен, визжавших от страха. Те притихли. Нас пригнали к скалистой местности, какое-то время гнали по камням, затем наконец остановили. Мы, измученные, попадали на голые камни. Сидели тесным кругом, старались не поднимать глаз на бандитов. Женщины ссутулились. Бандиты поодаль слонялись без дела, но за нами постоянно велось наблюдение. Наши мужья пытались выяснить, чего они добиваются, зачем мы все им понадобились, но в ответ им только пригрозили побоями. Так прошли два кошмарных дня и одна ночь. На голых камнях, под открытым небом. Нас кормили два раза в день, очень скудно, дичью и местными овощами, воду давали тоже только дважды. Мы, родители, почти все отдавали детям. Моя Катенька, которая все хорошо понимала, старалась засунуть мне в рот кусок мяса, который я ей отдала, и я не выдержала, отвернулась от нее и тихонько заплакала. Днем мы изнемогали под солнцепеком, некоторые дети даже теряли сознание. За просьбу дать воды хотя бы детям наши мужья опять схлопотали, и тогда уже мы, матери, собрали делегацию и потребовали встречи с предводителем. Нас отматерили прямо при детях, но главаря позвали.
— Чего вам надо? — рявкнул на нас тщедушный растрепанный парень лет тридцати пяти.
— Прежде всего, воды для наших детей.
— А зачем?
— Как зачем? — возмутились мы. — Они хотят пить. Это бесчеловечно — морить детей голодом, держать на солнцепеке и особенно не давать воду.
— Здесь я решаю, что человечно, а что бесчеловечно. Вы еще крови не нюхали, курвы. Будете рыпаться — понюхаете. Не особенно-то зарывайтесь, мои люди долгое время пробыли в космосе и давно не видели женщин…
Мы, возмущенные, смешались. Мы собирались поговорить с ним, спросить, зачем нас здесь держат, но теперь боялись. Рядом находились дети, всё видели, и мы остерегались спровоцировать бандитов на какие-либо действия. Опустив глаза, мы торопливо вернулись к семьям. Женя с Олегом опознали в главаре некоего Собакина, давно объявленного в розыск.
На исходе второго дня ряды бандитов пополнились еще одним человеком. Он прибыл в лагерь на большой закопченной посудине с избитыми и поцарапанными бортами. Мы настороженно следили за его передвижениями. Выпрыгнув из непонятного громоздкого флаера, если это был флаер, он направился прямо к нам. Когда он приблизился к нам, мы разглядели его злое, небритое, искаженное лицо с леденящим взглядом. Мы непроизвольно скучились еще сильнее, стремясь плотнее притиснуться друг к другу. Дети прилипли к родителям. Он остановился, некоторое время молча нас разглядывал, затем так же молча повернулся и пошел прочь. Навстречу ему выскочил Собакин.
— Ты что, Степашка, совсем охренел? — встретил его прибывший бандит. Далее между ними произошла страшная перебранка. Нас удивило, что прилетевший неведомо откуда бандит потребовал освободить женщин и детей. У нас у всех вмиг вспыхнула надежда, смешанная со страхом, и мы, затаив дыхание, следили за обоими бандитами. Только теперь, из их перебранки, мы узнали, что Собакин потребовал у доржиан за нас выкуп и космический корабль, а те просили его подождать. Перебранка закончилась натуральной дракой. Мы пригибали головы детей к земле, чтобы они не смотрели. Оба бандита были вооружены. Подскочивших на помощь Собакину бандитов незнакомец ухитрился застрелить из пистолета прямо из-за спины главаря. Драка закончилась быстро: Собакин был застрелен. Бандиты громко ругались. Под резкими командами прилетевшего бандита они отволокли тела убитых прочь. Мы были в ужасе от развернувшихся перед нами диких сцен. Дети даже боялись плакать. Затем новый главарь подошел к нам и произнес:
— Меня зовут Валерий Рыжаков. Теперь я здесь командую. Мои люди отведут женщин и детей обратно в санаторий. Мужчины останутся. Я буду вести переговоры с доржианами об обмене заложников на хорошее судно, также я потребую с них двадцать миллионов соло. Почему так много? Я объясню. Доржиане здорово проштрафились перед Содружеством, и скандал с туристами им не нужен. Если с вами что-либо случится, скандал получится чересчур громкий. Так что пусть раскошеливаются.
Затем он велел накормить нас еще раз, причем в этот раз нам дали сухари и яйца, и приказал дать вволю воды. Мы плакали от счастья и от страха, потому что не верили, что все происходящее — правда, и потому что наши мужья и папочки остаются в заложниках. Мы не отправились в обратную дорогу немедленно, потому что уже темнело. Ночью никто из нас толком не спал, мы боялись, как бы новый главарь не передумал. Утром нас, однако, и в самом деле под конвоем повели обратно. В этот раз шли гораздо дольше, потому что Рыжаков приказал своим людям не гнать нас и давать отдыхать. Нас сопроводили почти до самого санатория, а затем бандиты растворились в лесу. Дружно плача, мы побрели в санаторий. Яркий солнечный день был черен, как угольная яма. В голову в это время не приходило ни одной мысли. Только позже, уже лежа на диване вместе с прильнувшими ко мне детьми, я мимолетно подумала, что скандал доржианам обеспечен более чем грандиозный. Больше всего на свете нам хотелось получить назад мужей и отцов и немедленно убраться с этой планеты.
МАТВЕЙ ВЛАСОВ
Я выполнил приказ главнокомандующего и привел часть своего флота в околоземное пространство Осени. Эскадра зависла на высоких орбитах. Пространство ниже занимали доржиане. Выполняя приказ, я не предпринимал никаких действий. Переговоры с оккупантами вело Управление по обеспечению галактической безопасности Содружества вместе с исполняющим обязанности Президента. К двум моим линкорам, четырем эсминцам, восьми крейсерам и двадцати канонеркам присоединился приснопамятный крейсер "Адмирал Грот" под весьма сомнительной командой связиста Иваненко. Судно пришлось взять на абордаж и отбить у бандитов. Команда Рыжакова доблестно защищалась, несмотря на наш перевес. Я перевел бандитов на разные корабли и посадил под замок, чтобы впоследствии передать правосудию. Федор с Марией предстали пред мои очи в медблоке в строгом царстве Ивана Сергеевича. Мария с ожоговым ранением в грудь лежала в гравикойке. Иваненко с видом умирающего развалился в кресле. Мой приятель изрядно отощал, лицо его стало серым, даже черным.
— Ф-фу, ну наконец-то, — проговорил Федор. — Этот зверинец на "Адмирале" ни на секунду не давал расслабиться. Четверо суток толком не спал. Эти зверушки постоянно выжидали, когда я отвлекусь хоть на миг. Ну, пострелял несколько человек, одного задушил, было дело… Марию вон зацепили в перестрелке. Даже не знаю, кто, бандиты или свои же.
Я склонился над Марией. Федор выкарабкался из кресла, сунулся туда же. Мария потускнела, осунулась, а взгляд у нее стал пугающе бессмысленным и тяжелым, таким же, как несколько лет назад, когда ее впервые доставили на "Боевого слона". Только в этот раз меня этот взгляд не напугал, а наоборот, вызвал щемящую жалость. Иваненко тоже взирал на нее с жалостью. Сказал ей:
— Только не залезай ко мне вовнутрь, а то мне себя одного таскать тяжеловато. С тобой-то я, конечно, хоть на край света, если дети отпустят.
И мне:
— Пока дрых в рубке "Адмирала", она охраняла меня с лучеметом. Если бы не она, меня бы грохнули… — и рухнул обратно в кресло. Я держал Марию за слабую руку.
— Как она себя вела? — спросил у Федора.
— Драть ее надо, как сидорову козу, — буркнул связист. — Зажал бы ее промеж ног и выдрал.
— Прям сейчас? — тихонько шевельнулась Мария. — Валяйте, может, мне понравится.
Иваненко только сплюнул с досады:
— Тьфу… Тут, Василич, такое дело. По Осени все еще рыщут ошметки банды Собакина. Захватили заложников. Женщин и детей они на третьи сутки отпустили, даже сопроводили до детского санатория. У них остаются еще четверо мужчин. Собакин куда-то запропастился, а Рыжаков требует с доржиан двадцать миллионов и корабль.