Но спички… Спички оставались тайной из тайн…
Еще борясь с искушением, которое никогда не исчезало, лишь временно прячась, он осторожно взял коробок. Этикетка была засижена мелкими цифрами и буквами. А может быть, в них прятались заклинания против огня.
Затем он сжал коробок в потной ловушечке кулака, ощущая хрупкие картонные ребра и бархатистость боковых стенок (красный фосфор, сульфид сурьмы, костный клей). В какую стороны выдвинется спичечная колыбелька? Вот бы в ту, где покойно прижавшись другу к другу шоколадно поблескивают головки (бертоллетова соль, клей, сера). На слух не определялось. И больше не размышляя, он открыл. И потянул спичку, попавшуюся между скребущим указательным и всегда готовым на подхват большим.
Внимательно осмотрев спичку, он так и не установил, где у дерева (конкретного дерева) обитал этот кусочек древесины — у корней или у кроны? А огонек в полумраке ладони уже слабо и трепетно перебирался вверх по глянцевой желтизне, гоня перед собою крошечную волну влаги и постепенно вытягиваясь в зазубренный раскаленный клинок, вгрызающийся в спичку до черноты.
С отчаянием последнего солдата, забывшего о возможности отступить, он сунул разбушевавшийся крошечный пожар прямо в коробочку.
Чад ударил в глаза и нос. Он зажмурился. Огонь опалил руку. Он бросил коробок на пол.
Затаптывая упругое, упорно дымящееся картонное тельце, он еще успел подумать, что на полу останутся-таки следы дерзкого непослушания.
И в этот моменты стены дома, крепкого кирпичного дома заныли и загудели, временами заглушая дребезжание стекол. И за этими стеклами пролетели, одно за другим, два вырванных с корнем дерева (без названий)…
Это был отголосок знаменитого своими разрушениями урагана 1972 года.
ОПАЛЬНЫЙ «ДРАКОН» И МЕЛКИЙ СОБСТВЕННИК
Все это не шибко историческое событие происходит в приморском городке, прикрытом от морозов теплым дыханием моря. Происходит после лихого снежного заряда, когда ветер еще мечется, как потерянный между домами, а собаки, пользуясь моментом, аккуратно усаживаются на перекрестках и, смакуя, отлавливают мокрыми носами проносящиеся запахи.
Боцман Черкашин, одетый соответственно, идет из бани. Он идет мимо снежной горы, где дети играют в различные виды взрослых, поднимается по недлинному трапику к стандартному четырехэтажному дому, краска на котором съедается солеными ветрами за какой-нибудь месяц. Боцман думает об общежитии, о сытном обеде, о своем пароходе, штормующем сейчас в районе мыса Крильон. Вот тут-то боцмана и подстерегают.
Невеликий такой парнишка, лет пяти-шести, обгоняет Черкашина, разворачивается и плюхается ему прямо под ноги.
— Аккуратнее, брат, — говорит боцман, поднимая пацана. — Так и уши оттопчут.
И следует дальше, прибавив к мыслям об общежитии, сытном обеде, штормующем пароходе и мысль о занятной ребятне. Но боцмана продолжают подстерегать. Этот же мальчишка. С теми же трюками и шлепаньем под ноги. Черкашин озадачен. И потому спрашивает не очень уверенно:
— Тебе может, того… надо чего?
— Не чего, а кого. Отца ему надо, — слышит он женский голос.
Пока моряк определяется со сторонами света, хлопает подъездная дверь, и на крыльце появляется молодая женщина. В халатике, прихваченном одной рукой на груди, другой — у подола. В тапочках на босу ногу.
Женщина не накрашена, и Черкашин не может определить — симпатичная она или нет.
Отца ему надо, — повторяет женщина. — А мне не надо мужа.
— То есть, муж мне — во, показывает женщина на горло, на мгновение отпустив халатик на груди.
— И что тут делать, а? — спрашивает также она. Черкашин молчит, продолжая машинально отряхивать притихшего мальчугана. Но притихшего ненадолго.
— Ну и будь моим папкой. Чего тебе? — спрашивает пацан снизу.
— Вы кто по профессии? — деловито интересуется женщина.
Черкашин лаконично отвечает.
— А-а, дракон, — говорит женщина бесстрастно, демонстрируя знакомство с морским слэнгом. И уже обращаясь к сыну, добавляет: — Пойдем обедать, что ли, мелкий собственник?
И Черкашин продолжает путь свой из бани, прибавляя к мыслям об общежитии, сытном обеде, штормующем пароходе, занятных пацанах и мысль о женщинах без мужей.
Сам-то боцман уже дважды разведен — работа такая. И последний развод, как Черкашину начинает казаться, он пережил именно с этой женщиной. Ну и хватит наверно с меня, — также думает он.
ГОЛОСА НАД РЕКОЙ