- Нет, - торопливо сказала она. И извиняющимся тоном добавила: - В другой раз, хорошо? А теперь я, пожалуй, побегу домой. Наверное, уже хватились.
И она быстренько зашагала в сторону графского поместья. Людовик проводил ее хрупкую фигурку, мелькающую среди высокой травы и кустарника задумчивым взглядом. У самых ворот девочка вдруг обернулась и помахала рукой, будто зная, что он стоит и смотрит вслед...
После ужина он взял с собою наверх запас свечей, расставив их по всему дядиному кабинету. Но зажег лишь ту пару, что в подсвечниках стояли по краям стола. Между ними, на вчерашней странице раскрыл он ту же инкунабулу.
- Испытай силу слов! - пробормотал он, разглядывая по-прежнему недоступные пониманию символы, знаки и буквы.
За дверью послышался скрип ступеней, причудливые голоса. Людовик захлопнул книгу, но тут же устыдился собственного поступка.
- Кого мне бояться? - с вызовом, но все же негромко произнес он.
- Мой господин, - пропел за дверью голос Марты, - к вам отец Франсуа.
Людовик подошел к двери и широко распахнул ее.
- Да, да, прошу вас, святой отец, - проговорил он в полумрак лестницы.
Марта отступила в сторону, пропуская высокую темную фигуру. Людовик склонил голову, и вошедший благословил юношу.
- Я узнал о вашем приезде от его сиятельства, - звучным баритоном произнес священник.
Людовик поднял взор и увидел перед собой очень молодо выглядевшего мужчину.
- И счел своим долгом посетить ваш дом, - продолжил отец Франсуа, оглядывая кабинет зорким взглядом, не упускающим и мелочей.
- Добро пожаловать в мое скромное жилище, прошу садиться, настороженно сказал Людовик, чувствуя неясную опасность, исходящую от аскетической фигуры гостя. - Собственно, я завтра собирался отправиться в храм...
- Как странно, - прервал его отец Франсуа, не принимая приглашения сесть. - Прошло столько лет, а словно вчера я вошел в эту комнату, столь же слабо освещенную. И на столе лежала та же книга. И ваш несчастный дядюшка, - он пожевал тонкими губами, - так же заверял меня, что вот-вот посетит дом Божий. Но, увы...
Святой отец, перебирая бусинки четок, что-то зашептал.
- Вы часто встречались с дядюшкой? - спросил Людовик, разрушая благочестивое настроение минуты.
- Корю себя за то, что реже, чем следовало, судя по последствиям, скорбно констатировал священник.
- На мой взгляд, - негромко проговорил Людовик, - дядюшка не заслуживал таких последствий.
- Не нам судить, сын мой, - наставительно проговорил отец Франсуа. Как сказано в "Послании Павла к Римлянам": "Всякая душа да будет покорна высшим властям". А ваш дядюшка, упокой Господи его душу, - перекрестился он, - был гордецом, дерзнувшим судить о мироустройстве по-своему. За что и был предан очистительному огню! Как любой нераскаявшийся сектант и еретик! - Решительно объявил он, обжигая Людовика взглядом фанатика. - И возблагодарим Господа, надоумившего его задолго до бесславной кончины перевести купчую на дом на ваше имя, иначе...
- Интересно, кто же написал на него донос, - сказал Людовик, похлопывая по кожаному переплету книги.
- Не донос, а денунциацию, - поднял палец отец Франсуа. - Так будет правильнее. И о том, что я собираюсь послать сию денунциацию, ваш дядюшка был своевременно уведомлен. И не раз. Не внял!
Людовик отвернулся к окну, дабы скрыть от взора священника цвет ненависти, свинцовой тяжестью плеснувшей изнутри в лицо. За окном до горизонта тянулось поле, безмятежно колышущее готовыми осыпаться тяжелыми колосьями. Средь волнующейся яркой желтизны двигались две фигурки. Одна из них - совсем маленькая.
Людовик повернулся к священнику и заговорил с внезапной яростью:
- Но апостол Павел определенно говорил: "Надо допускать секты". А в Евангелии указано: "Пусть сорная трава растет до жатвы"!
- Осторожнее, юноша, - заиграл желваками на впалых щеках отец Франсуа. - Не стоит ступать на скользкую стезю, по которой уже не удалось пройти вашему предшественнику. И никому не удастся, - грозно предостерег он, вперяя в собеседника длинный указующий перст.
Глядя на него, Людовик вдруг вспомнил о старом неаполитанском предрассудке, о котором некогда рассказывала Марта: "Если у человека глубоко сидящие глаза, это говорит о том, что его голова переполнена самыми удивительными фантазиями". Беспричинно стало весело и захотелось узнать о фантазиях этой головы. А фигура с выставленным пальцем показалась чрезвычайно комичной.
- Простите меня, святой отец, - проговорил Людовик добродушно. - Я не имел права разговаривать в таком тоне с гостем.
- В лице которого ваш дом посетила сама Церковь, - подхватил священник.
Но и он смягчился, видя перед собой раскаявшегося молодого человека.
- Вы молоды, - спокойно и веско заговорил он. - А молодость имеет право на ошибки. Лишь бы они не переросли в неисправимые заблуждения. Но в том и состоит задача пастыря - вовремя вернуть в стадо заблудшую отцу. И потому, прежде всего я посоветовал бы вам избавиться от книг вашего дядюшки. Среди них - мало достойных внимания истинного христианина.
- Я как раз и занимался разбором библиотеки, - сказал Людовик, в глазах которого запрыгали озорные огоньки. - И должен признаться, содержание большинства из них представляют для меня полную абракадабру. Отчего же должен я их бояться?
- Ну, большой опасности они не несут. К тому же самые богомерзкие из них были преданы огню. И все же...
- Взять хотя бы эту, - Людовик вновь раскрыл инкунабулу на известной странице. - Сказано: "Испытай силу слов". Но какая сила может скрываться в этакой бессмыслице?
- Вы почти буквально повторяете одно из наиболее разумных высказываний вашего дядюшки. А видит Бог, я никогда не отказывал ему в уме! И ваш заблудший родственник всегда подчеркивал, что если не знаешь точно, к чему стремишься, то не помогут ни книги, ни советы мудрецов. Именно заблуждение и невежество, а также нежелание прислушаться к слову Божьему и толкают несчастных на поступки неразумные.
- Благодарю вас, святой отец. Я подумаю над вашими словами, совершенно искренне сказал Людовик. - И самым тщательным образом разберусь с библиотекой. И уж постараюсь отличить "истины веры" от "ученых мнений".
16
- Надоела эта бодяга! - возмутился Федор. - Скукота, зубы ломит.
- Понимаю, соскучился по приключениям, - сказал я. - Щас сделаем!
- Нет, - покачал он головой. - Недостоверные мои приключения. Да и я какой-то...
- Ходульный, - сочувственно подсказал Торопцев.
- Во-во, - нехотя согласился Федор.
- Ну, тогда давай продолжим историю Людовика и Мадлен, - как можно мягче сказал я.
Но и это предложение не вызвало у Федора прилива энтузиазма.
- Не хочу, - капризно сказал он. - Не хочу трагического финала. И так уже все понятно.
- Ну, знаешь, - уже не выдержал я. - Хочу, не хочу... Как загоню сейчас... Куда Макар телят не гонял...
- Какой Макар? - заинтересовался Федор.
- Брось, - выступил Саша в роли миротворца. - Давай лучше еще возьмем, посидим, поболтаем...
Но в зале вдруг погас свет. Тут же включился. Буфетчицы давали знак лавка закрывается.
- И тут невезуха, - угрюмо посетовал Федор.
- Что ж, по домам. Работать, - деловито сказал Саша.
- А тебя куда? - тоном таксиста поинтересовался я у Федора.
- К черту. К Старому, - спокойно сказал Федор. - С ним интереснее. Расскажу ему, что ты тут наплел о демонах, - с нехорошей усмешкой добавил он. - То-то повеселится...
ЭПИЛОГ
Саша Торопцев действительно снабдил меня соответствующей литературой. Но и по прочтении ее не смог я решить проблем языка и достоверности происходящего. Сплошной произвол получался!
Ну, ее, эту средневековую Европу... Пусть Саша описывает.
А Федора, ворчащего по поводу моей непоследовательности, я в какое-нибудь другое место отправлю. И пусть он там окажется так же внезапно, как авра леватиция!