Мужчина опустил телефон.
— Прошу прощения.
Прежде чем она успела ответить, он прижал трубку к уху и убежал. Никаких вопросов, все ли в порядке. Не предложения помощи убрать за собой. Даже не проявил вежливости, подняв с земли пустой стакан.
Раздражение нарастало, поднимаясь в животе, к груди, затем и ко рту, пока ей не захотелось обернуться и накричать на этого человека, указать на его варварское поведение. Вместо этого она сжала кулаки, словно вцепилась в поручень, который не позволял ей повернуться, и сосчитала до десяти. В каком печальном состоянии мы живем, когда телефонный разговор выходит за рамки элементарных манер.
Все еще пошатываясь, она опустилась на колени и стряхнула с ботинок остатки сидра. Пейдж почистит их, когда вернется домой, и замочит рубашку. Стакан, подхваченный порывом ветра, откатился на несколько футов в сторону. Она поспешила схватить его, но новый порыв ветра унес его дальше.
Пейдж выдохнула. Не смешно. Ее хорошее настроение и весь день были испорчены из-за неосторожного идиота. Если бы она продолжила прогулку, то, возможно, смогла бы вернуть себе спокойствие, которое присутствовало несколько минут назад, но гадкая липкость на руке сильно отвлекала ее. Лучше всего вернуться домой, переодеться, а потом поработать над поднятием настроения.
Она поймала стаканчик и выбросила его в ближайший мусорный бак. К тому времени, как девушка добралась до своей машины, она уже успокоилась. Практически. Мимолетное раздражение вспыхивало каждый раз, когда ткань рубашки прилипала к руке, но девушка не позволила грубому незнакомцу лишить ее последней радости.
Глава 2
— Не хочу куртку. — Шестилетняя Майла топнула ногой и уперла руки в бока.
Уэс Колдуэлл узнал ее по упрямо сжатой челюсти. Он много раз видел это у мамы Майлы. Если он сейчас же не возьмет себя в руки, то все пропало.
— Тогда сегодня мы не получим тыкву.
— Ладно. — Майла легкомысленно пожала плечами.
— Хорошо. — Он глубоко вздохнул и мысленно пересчитал столицы штатов, пока не смог ответить без раздражения. — Если ты не хочешь идти, то можешь прибраться в своей комнате. Я позвоню бабушке и скажу, что мы не придем.
— Но я не хочу убираться. — Ее маленькие губки задрожали. — Я хочу увидеть бабушку.
Не был ли он слишком суров? Его раздражали эти родительские штучки.
— Если ты хочешь пойти на ферму и выбрать тыкву, нужно надеть куртку. Сегодня слишком холодно, чтобы идти в одной рубашке.
Он уже объяснял ей это — не меньше пяти раз. Даже зашел так далеко, что открыл дверь и впустил холодный воздух.
Она по-прежнему настаивала на том, что ей не нужно надевать куртку.
Девочка прикусила нижнюю губу, в ее глазах читалась борьба.
— Можно мне надеть мою толстовку с принцессой?
Вот к чему привела моя жизнь — к переговорам с ребенком. На его губах появилась улыбка. Майла была сущим наказанием, но он безумно любил ее.
— Да.
Напряжение покинуло ее маленькое тело, она подбежала к нему и обняла.
— Спасибо, дядя Уэс. Ты самый лучший.
— Ты тоже. — Он обнял ее в ответ и похлопал по плечу. — Давай, надевай свою толстовку. Если будешь хорошо себя вести, мы поужинаем где-нибудь по дороге домой.
Ее глаза расширились.
— В желтой «М»?
Он посмеялся над тем, как она назвала популярное заведение быстрого питания. Когда она была маленькой, у нее были свои названия для разных заведений, и с годами они прижились.
— У меня на примете кое-что получше.
— Но что может быть вкуснее их чизбургеров? — Она сморщила носик. — Мама всегда брала мне побольше кетчупа, чтобы макать в него. — При упоминании о маме лицо Майлы вытянулось. — Когда мама вернется домой?
Что ей ответить? Для ребенка год — это целая вечность.
— Как только она поправится настолько, что сможет снова заботиться о тебе.
— Я скучаю по ней.
— Я тоже, малявка, но она там, где ей помогут выздороветь.
— Значит, она не спит все время? — Майла подняла на него невинные светло-карие глаза. Несмотря на все, что ей пришлось пережить за свою короткую жизнь, она, к счастью, осталась невредимой.
— Да. — У него защемило в груди, когда он подумал о своей племяннице, которая осталась дома одна с матерью без сознания.