99. Баев Кази
Я женился, и был у меня шафер. Когда я в первую ночь входил в свою спальню, шафер мой ударил меня войлочной плетью, и я превратился в серого быка. Той же ночью он поехал на мне за солью и привез ее на мне. Когда я вернулся обратно, то стал опять таким, каким был.
Во вторую ночь, когда я входил в дверь, он превратил меня в серую лошадь и за ночь заставил сделать по небосводу три круга. Когда же утром я вернулся, то опять превратился в человека.
А на третью ночь я вошел с кинжалом в руке и присел рядом со своей женой. Снаружи кто-то поднял тревогу:
— Тревога, Кази, выйди наружу, люди перебили друг друга!
Я выскочил из комнаты, а он опять ударил меня войлочной плетью, и я превратился в серую породистую собаку. Я понимал, что ум мой при мне, но лишился речи. Со мной обходились, как с собакой: и один меня бил, и другой.
Через какое-то время в местность Дедената заявился какой-то алдар проведать своих лошадей. Я подался туда; табунщики задержали меня у себя и сделали сторожевой собакой. Каждую неделю по приказу алдара они резали жеребенка и кормили меня вареным мясом: сырого мяса я не ел. В течение пяти лет я не допустил до коней ни волков, ни воров.
Затем прибыл туда другой алдар, у которого волки беспощадно истребляли в большом количестве овец и баранов. Хозяин, у которого я охранял коней, уступил меня этому алдару, но предупредил его, чтобы каждую ночь он резал для меня овцу или барана, чтобы кормил и содержал меня очень хорошо. Алдар обрадовался и кормил меня очень хорошо, а я в свою очередь не дал волкам утащить даже одного козленка.
Затем мой первый хозяин уступил меня третьему алдару, у которого волк уничтожал его скотину. Хозяин и его предупредил:
— Я обходился с ним бережно, кормил и содержал его хорошо, ты тоже обходись с ним и корми его хорошо, иначе плохо будет.
Тот надел мне на шею шелковую веревку и отвел меня к своим чабанам. Старшему чабану он наказал:
— Вот этой собаке ты каждый вечер на ночь режь овцу или барана, предоставь ее собственной воле, обходись с ней хорошо, и она разделается с волками.
Старший чабан в тот же вечер зарезал для меня барана, но мясо он съел вместе с другими чабанами, а мне кинул одни только кости. И тогда я обратился с мольбой к богу:
— Боже, напусти такую непогоду, чтобы небо и земля, как говорится, избивали друг друга!
Пошел проливной дождь, и один волк стал воем созывать других волков:
— Пойдемте, утащим у этого чабана по одному барану!
А другой волк воем же отвечает ему:
— Там — Баев Кази, он нас перебьет. Если мы нападем на отару, то он круто расправится с нами.
Я воем своим сообщил им:
— Заверяю вас честным словом, что не причиню вам никакого вреда; нападайте, я тоже буду помогать вам!
Я выпустил овец, волки напали на них и в один час истребили их. Сам я бежал и пришел на старое место Нальчика. Я умирал с голоду. Два мальчика сидели возле костра, а в золе у них были один чурек и одна лепешка. Я съел их, потому что умирал с голоду.
— Вот собака съела наш чурек! — заплакали дети.
Тем временем пришла к ним мать их и сразу же мне говорит:
— Здравствуй, Кази, здравствуй! Где ты был? Ты перенес столько испытаний! Почему же ты до сих пор не обратился ко мне?
Я лишен был языка, не мог говорить, но помахивал ей в ответ хвостом.
— Подойди, — продолжала она, — съешь еще вот этот чурек и, не оглядываясь назад, отправляйся домой. Твой шафер совершил неслыханное злодеяние. Он увел твою жену и сделал ее своей женой. У него в кармане войлочная плеть. Постарайся каким-нибудь способом раньше него зайти в его спальню. Когда он и жена твоя заснут, ты поищи плеть в кармане его бешмета. Как только ты ее найдешь, проведи ею по себе и станешь тем, кем ты был. А затем ударь войлочной плетью его, и он превратится в того, в кого ты пожелаешь.
Я вышел из Нальчика и за ночь прибыл домой. Открыл дверь спальни и залез под кровать. Они вошли в спальню со светильником; светильник они потушили. Когда они заснули, я пошарил в его кармане и нашел войлочную плеть. Я провел ею по себе и стал тем, кем был.
А затем я сбросил с них одеяло, открыл их и обратился с мольбой к богу:
— О боже, обрати их, причинивших мне столько страданий, в осла и ослицу!
И они превратились в осла и ослицу.
Утром я вошел в хадзар, построенный мной, к своей матери и к своему отцу.
— Где ты пропадал, что тебя не видно было дома? — стали спрашивать они меня.
Я им ответил:
— Я отправился в Балкарию и находился там.
— Почему ты так поступил? Почему ты бросил свою жену? Твой шафер женился на ней, — сказали мне с плачем и мать, и отец.
— Ничего! Он сам себя покрыл позором. Вон я пригнал тебе, отец, пару ослов, на которых ты можешь работать.
Дигорцы любят скотину; отец побежал в хлев и, увидев осла и ослицу, обрадовался:
— Да, они для нас — хорошая рабочая скотина!
А потом я спросил их, как будто бы не знал этого:
— А где же мой шафер и жена?
Они мне ответили:
— Они бежали. Их здесь больше нет.
На этом они успокоились. На ослах же я работал до тех пор, пока не состарился.
У Бадзиевых бывалым охотником был Бадзи. Однажды он вышел на охоту и над Ахсарисаром убил оленя. Он развел костер, приготовил шашлык, поел, насытился. Для оленьей туши он устроил шалаш, положил туда тушу и прикрыл ее оленьей же шкурой. Остатки шашлыка он взял в свой подол и направился домой. Когда он отдалился от шалаша довольно далеко, шалаш завалился. Бадзи оглянулся назад и видит: олень стал таким, каким был, и пустился наутек.
Пораженный виденным, Бадзи вскричал:
— О единый бог! Я видел чудеса, твое чудо — не чудо, но более чудесного, чем это, я нигде и никогда не видел!
А олень отвечает ему:
— Я — не чудо! Не удивляйся мне! Чудо чудеснее меня в доме Баева Кази.
— В таком случае я должен выяснить это! — сказал Бадзи. И он пустился в путь в Дигорию и очутился в местности Донмайта. Там он повстречался со мной.
— Добрый день! — сказал он мне. — Не знаешь ли Баева Кази?
— Знаю. Он — мой сосед.
Я привел его в село, завел в свой дом, приготовил для него ужин. После ужина Бадзи мне сказал:
— Прошу тебя, проведи меня к Кази: у меня к нему есть небольшой разговор.
— Кази — я сам, хозяин твой.
— В таком случае мне хочется переговорить с тобой наедине, — сказал он мне.
Я завел его в отдельную комнату, и Бадзи поведал мне, как он убил оленя, как тот ожил и заговорил с ним, — вот все это он мне рассказал.
— Да не простит бог врагу, нельзя мне об этом говорить, — сказал я ему, — но они, наверное, уже больше не мое достояние, и я скажу тебе все.
И я тоже рассказал ему свою историю от начала до конца.
— Шестьдесят лет, — сказал я, — таскал я на них дрова. Сегодня же ночью они подохнут, наказание было назначено им до этого времени.
Он переночевал у меня, а утром я вывез подохших осла и ослицу в поле, за село.
100. Сохити Лох и Коголкин Пах
Жили были Сохити Лох и Коголкин Пах. Лох жил в Мизуре, Пах — в Коголкино. Не зная друг друга в лицо, они сделались друзьями.
Однажды Лох отправился на охоту и в дремучем лесу ранил зубра; по его кровавому следу он вышел на Урсдонскую равнину, к Хорхуарбуну, и там его убил. Там же встретился с ним Коголкин Пах с двенадцатью товарищами. Он обрадовался им, попросил их спешиться, убрал их коней, приготовил шашлыки и угостил их. А когда они уже должны были уехать, он спросил их:
— Кто вы такие, что вы ищете? Вы уже хотите уехать, а я еще не знаю, кто вы такие.
Пах сказал ему:
— Я — Коголкин Пах, а это — мои двенадцать товарищей.
— А я — Сохити Лох! — сказал Сохити Лох, и они обрадовались друг другу.
Коголкин Пах взял с него слово, что он приедет к нему. В назначенный срок Лох поехал в Коголкино. Когда он прибыл к Коголкину Паху, то кабардинские алдары собрались в дом Паха, и Пах устроил пир в честь Сохити Лоха.