— О боже, — говорит Крым-Саухал, — он же угрожает мне гибелью! Как бы мне вырваться отсюда!
Он стал искать спасения от дракона и не находил его.
— Как бы то ни было, а наступила моя гибель; предложу ему своего коня на съедение, чтобы спастись от него.
Подвел он к дракону своего коня и говорит:
— Вот тебе мой конь, съешь его!
Но дракон не обратил на него никакого внимания, он даже не посмотрел на него.
— Если ты не ешь конины, то съешь человеческое мясо. Я даже разденусь, лучше съешь меня, чем мне мучиться здесь!
Дракон даже не пошевелился.
— В таком случае, — предлагает Крым-Саухал дракону, — если ты не ешь мясо старика, то у меня есть три сына, и завтра я пошлю одного из них, клянусь тебе в этом именем своего бога.
Дракон вынул свой хвост из пасти и удалился. Крым-Саухал вернулся домой и послал за двумя своими сыновьями, за теми, которые воспитывались вне дома.
— Пусть кто-нибудь из вас, — сказал он им, — отправится к дракону, не дайте мне оказаться клятвонарушителем!
Оба сына сказали:
— Он не отдает себя на съедение дракону, а посылает нас!
И каждый из них удалился в дом своего воспитателя: никто из них не посчитался с просьбой отца. Мать и отец стали горевать:
— Что нам делать? Ведь мы оказались клятвопреступниками!
Младший сын был еще в колыбели. Он зевнул, разорвал повязки колыбели и спросил отца и мать:
— Что с вами, мать моя и отец? О чем горюете? Я поеду отец мой, вместо тебя! Оседлай мне коня и укажи дорогу!
Отец оседлал для него белого своего коня и наказал ему:
— Пусти коня своего по его воле, и там, где после дневного перехода он остановится, ты и заночуй!
Младший сын Крым-Саухала выехал, и конь донес его туда, где ночевал его отец. Там же заночевал и он, подложив седло под свое изголовье.
По прошествии третьей части ночи и на него с края степи стало наступать серое пламя, и он со страху быстро заснул. А на рассвете к нему стало подступать красное пламя, и он от страха опять быстро заснул, а после этого дракон обложил его.
Младший сын Крым-Саухала стал предлагать дракону и коня, и себя на съедение, но он отказывался.
— В таком случае, — говорит он дракону, — если ты не хочешь съесть меня здесь, то веди меня в свой дом, выступай впереди меня!
И дракон выступил впереди него. А сын Крым-Саухала сел на своего коня и поехал за ним. Дракон завел его к подножию одной горы; там он ударил головой скалу, и открылась дверь. И он, и сын Крым-Саухала зашли, а дракон ударом хвоста закрыл дверь.
Затем стал слышен людской говор. Дракон завел его в одно место, а сам исчез.
— О боже, не погуби меня! — сказал сам себе сын Крым-Саухала. — Здесь слышен людской говор, что это может быть?
Тут к нему быстро выбежали два дракона, один длиннее, а другой его роста; но так же быстро они удалились, оставили его в недоумении.
После этого выбежал к нему златокудрый юноша и приветствовал его:
— Здравствуй, гость! Ты тут стоял в ожидании; прошу тебя, не будь на нас за это в обиде!
И он завел его в хадзар. А там сидел великий хан на золотом стуле.
— Здравствуй, зять мой! — приветствовал он сына Крым-Саухала. — Моя дочь из-за тебя перенесла много испытаний. А теперь поднимись к ней наверх. Придется ли она тебе по сердцу?
А их было три сестры, и они странствовали по свету в облике драконов. Старшая из них охотилась за младшим сыном Крым-Саухала и не находила его; вместо него она набрела на его отца.
Сын Крым-Саухала вышел с сыном великого хана из хадзара, и тот завел его в другую комнату, в которой находилась девушка сказочной красоты.
— Вот сестра наша, — сказал ему сын великого хана, — понравится ли она тебе?
Сын Крым-Саухала просветлел от восторга и сказал:
— Раз вы снисходите до меня, то как я могу пренебрегать вами?
Сын Крым-Саухала и ханская дочь стали жить там как муж и жена.
У хана был единственный сын: он и сын Крым-Саухала оказались замечательными охотниками. Они охотились и дичью кормили все село хана.
Хан их предупреждал не раз:
— Никогда не подходите даже близко к Черной горе!
Но однажды, будучи на охоте, зять хана стал подаваться в сторону Черной горы, а сын хана удерживал его. Но зять его не послушался, и сын хана повернул обратно домой, не последовал за ним в сторону Черной горы. Зять направился туда один. Он прибыл в окрестности Черной горы и застал там на пастбище видимо-невидимо скота. Среди скота оказался козел, у которого один рог был длиной в 10 аршин, а другой — в 12 аршин.
«Почему они не допускали меня сюда, где пасется скота видимо-невидимо?» — удивляется про себя ханский зять.
Тем временем наступил вечер. Козел просунул свои рога между седлом и потником коня ханского зятя, поднял и коня, и всадника на своих рогах, засвистел на отару овец и пригнал их к одной скале. Он засвистел, и в скале открылась дверь; вышел семиглавый великан и сказал:
— Жить тебе, о козел мой, долго! Ты опять принес мне горную пташку!
Великан загнал скотину в скалу, затворил дверь, снял ханского зятя и в пятку ему ввинтил самовертящийся вертел. Поставил вертел на костер, а сам растянулся у костра и заснул.
К ханскому зятю подкатился человеческий череп и говорит ему:
— Упрись ногами об очажный камень, чтобы вертел упал, иначе великан съест тебя. Мы — два ханских сына, и он нас съел точно так же.
Тот уперся ногами об очажный камень, и вертел упал. А великан продолжает спать.
Череп снова говорит ханскому зятю:
— Раскали вертел докрасна и выколи ему оба глаза!
Он раскалил вертел докрасна и выколол великану глаза. Великан вскочил; зять же хана успел спрятаться в шерсти его шубы.
— Что это, какая-то блоха шевелится в шубе?
Великан взял шубу и подержал над костром, но зять хана успел отскочить и спрятаться в углу.
— Бог да не простит тебе, — обращается к нему великан. — Наверное, и скотина, и имущество мое предназначены на твое счастье. Вот, возьми мое кольцо, забирай и его!
Как только зять хана надел на свой палец кольцо, великан стал кричать: «Вот он! Вот он!» Тогда он быстро отрубил свой палец.
Ночь сменилась днем. Зять хана поймал козла, убил его, перерезал у него вены и содрал с него шкуру целиком, как на бурдюк.
Утром великан вышел, открыл дверь и говорит:
— Гони стадо, бодзо 82! От меня тебе пользы уже нет! Погони их утром по солнечной стороне, а вечером пригони их по тенистой стороне горы!
Он стал в открытой двери, растопырив ноги и, прощупав козла, шедшего впереди стада, сказал:
— Увы, бодзо, как ты похудел от жалости ко мне!
И бодзо оказался снаружи.
Великан искал ханского зятя среди стада, но не нашел его. Тот в шкуре бодзо уже был снаружи.
Великан стал в растерянности, а в это время ханский зять кричит ему:
— Эй, большой осел! Какой совет ты мне дашь: погнать ли стадо по солнечной стороне или нет?
Великан, охваченный злостью, выбежал, сорвался с обрыва и разбился насмерть.
Ханский зять вернулся обратно в дом великана в скале и спрашивает человеческий череп:
— Что нам делать?
А тот ему ответил:
— Собери наши останки в одно место и ударь нас войлочной плетью, которая находится под изголовьем. Тогда мы оба станем такими, какими были прежде.
Он собрал кости ханских сыновей, ударил их войлочной плетью, и оба они стали еще лучше, чем были прежде. После этого они выступили в дорогу к себе домой с имуществом великана.
Ханская дочь, жена сына Крым-Саухала, носила траур. Наступила годовщина траура.
Два сына хана и зять хана уже приближались к своему селу.
Встретили они пастуха, который пас сто быков и пел, оглашая своим пением весь свет.
— Почему ты распелся, ведь ты пастух? — спрашивают его два ханских сына и ханский зять.
— Почему мне не петь? — отвечает тот. — У хана семиголовый великан съел двух его сыновей и зятя. Теперь наступил день больших поминок по ним, и лучшее из их одежды достанется мне.