- Не бойся ничего, сын мой, приготовь все, что нужно пастуху, и гони скот. Но если кто-нибудь подойдет к тебе и спросит, кто ты такой, - не открывайся.
Что было делать Сослану! Собрался он и рано утром пошел по улице, криком оповещая нартов:
- Эй, нарты, выгоняйте свои табуны и стада! Если что-нибудь из них уцелеет, будете рады, если нет, пеняйте на себя.
По всем дворам зашевелились нарты, выгоняют они овец, коров и лошадей на край селения. Собрал Сослан воедино все нартские стада криком сокола, клекотом орла и погнал их в страну сыновей Тара.
Долгое ли, короткое ли время прошло, достиг он вечно зеленых Пастбищ на берегу моря. На высоком холме поставил он свой шатер. Скот пасется на пастбищах, а Сослан сидит у шатра и песни распевает.
Богаты были сыновья Тара - Мукара и Бибыц. Беспредельна была их земля, и не счесть их скота. Много было под их властью людей, и далеко шла слава о сыновьях Тара.
Однажды кто-то из людей, подвластных Мукара, подошел к его дому и крикнул:
- Сын Тара, Мукара! На твоей земле пасется столько чужих табунов и стад, что я даже не смог их счесть.
Разгневался Мукара, сын Тара:
- Что за глупец осмелился кричать возле моего дома? Небо не смеет греметь при звуке имени моего. Кто же из людей осмелится пригнать скот на мои пастбища?
Велел Мукара отрубить голову тому бедному человеку и на кол надеть ее.
- Пусть это будет в назидание тем, кто захочет кричать глупости возле моего дома, - так сказал Мукара.
Прошло немного времени, - еще один человек кричит возле дома Мукара:
- Мукара, сын Тара! Взгляни на пастбища свои: там пасется столько чужого скота, что земля от него почернела.
- Огрубите голову этому крикуну и наденьте ее на кол! - зарычал Мукара. - Житья мне не стало от глупцов. Разве есть на земле такой человек, который не слыхал бы о силе сыновей Тара!
Еще одну голову насадили на кол плетня, который окружал дом Мукара.
Прошло еще немного времени, и опять кричат возле дома Мукара:
- Сын Тара, Мукара, земли твоей не видать, так много чужих стад и табунов пасется на ней.
И призадумался тут Мукара, сын Тара: «Поторопился я, кажется, и напрасно велел отрубить головы людям, которые кричали мне правду. Видно, нашелся такой полоумный, который посмел пригнать свой скот на мои земли».
И велел сын Тара, Мукара, оседлать своего коня и направился он на пастбища свои, посмотреть, что за насильник ворвался на его пастбища.
* * *
Сидит Сослан у своего шалаша, песни поет и смотрит за скотом своим, который привольно пасется и всласть валяется в густой траве.
Вдруг видит Сослан: показалась вдали туча. Движется туча и оставляет позади себя на земле глубокую борозду, а высоко над тучей летают вороны.
- Что бы это могло быть? - удивляется Сослан.
Но вот приблизилась к нему туча, и увидел он, что это не туча, а всадник скачет к нему. Конь под всадником ростом с гору, а сам всадник на коне, как стог на горе. От дыхания всадника и коня его туман поднимается над степью. Глубокую борозду по земле оставляет его сабля. И то не вороны над тучей, а комья земли взлетают над головой всадника из-под копыт коня его.
Испугался широкоплечий Сослан и задрожал от страха. «Так вот каков Мукара, сын Тара, - подумал он. - Пришел мой конец».
Подскакал Мукара, сын Тара, и зарычал, загремел подобно грому:
- Небо не смеет греметь при мне, сокол боится пролетать над землей моей, муравей не смеет ползать по моим землям, а ты - что за собака, что за осел! Уж не на силу ли свою ты надеешься, что пригнал сюда свой скот?
Все табуны и стада собрались на крик Мукара. Съежился Сослан, в яичную скорлупу готов он был залезть со страху. Но что делать? Надо отвечать Мукара.
- Прости меня, - сказал Сослан. - Я человек наемный и ничего не знаю.
- Кто тебя нанял? - спросил Мукара.
- Я пастух у нартов. Скот их подыхал с голода, вот и послали они меня на эти далекие пастбища.
- Да простится тебе это, но отвечай по правде на мои вопросы.
- Все, что мне известно, скажу.
- Что-то толкуют о нарте Сослане, ты знаешь его?
- Как не знать мне его! - сказал Сослан.
- Так скажи мне, какова его сила? И что это за нартские игры его?
- Что и говорить, могуч Сослан, - так ответил Сослан, а сам подумал: пришла погибель Сослану.
Расскажи, какие нартские игры пришлось тебе видеть, - сказал Мукара. - Если сумею я, подобно нартам, сыграть в эти игры, то съем тебя вместе со скотом, ну, а нет, - вместе со скотом возвращайся домой.
- Кое-что я все-таки знаю об этих играх, - ответил Сослан. - Есть такая игра: самые могучие из нартской молодежи на черном камне оттачивают свои мечи и потом наводят их на оселке до того, что, если положить на острие меча волос и дунуть на него, пополам разлетается волос. И вот кладет Сослан на чурбан свою голову, и нартские юноши изо всей силы ударяют мечами по его шее. Но Сослану это нипочем, он только смеется, и даже следа не остается на булатной шее Сослана. И сказал Мукара Сослану:
- Не может слабосильный человек пасти так много скота. Мне кажется, что и меч твой не плох. Поточи-ка его хорошенько да попробуй на моей шее.
- Пусть будет так, как ты хочешь, - сказал Сослан и, улыбаясь, пошел точить свой меч, который и без того был достаточно остер. Но когда Сослан еще навел его на оселке, положил на меч волос, и дунул на него, то на обе стороны лезвия упал надвое разрезанный волос. Взглянул Сослан на солнце и засмеялся от радости, взглянул на месяц - от радости заплясал он. «Сейчас отрублю я голову Мукара», так думает Сослан.
Положил Мукара свою голову на дубовый чурбан и сказал Сослану:
- Руби, не жалей сил!
Сплеча, во всю свою силу ударил мечом Сослан, но даже волос не упал с жирного красного загривка великана. Со звоном отскочил меч Сослана, и отлетел кусок от его лезвия.
- Пустяковая эта игра, - сказал Мукара. - Не знаешь ли ты еще какой-нибудь?
- Знаю, - ответил Сослан. - Широко открывает Сослан свой рот, а нартская молодежь пускает стрелы ему в рот. Жует Сослан стрелы и, разжевав, выплевывает их изо рта.
- Давай сыграем в эту игру, - сказал Мукара. - Я открою рот, а ты пускай в него стрелы.
Взял Сослан свой лук, и его каленые стрелы одна за другой полетели в рот Мукара. Но, кряхтя, жует великан стрелы Сослана и, разжевав, выплевывает их изо рта.
- И эта игра пустяковая, - сказал Мукара. - Не знаешь ли ты еще какую игру потруднее?
- Есть еще у Сослана игра: у подножья высокой горы он острием вверх втыкает в землю свой меч и со всей силы бросается с этой горы на острие своего меча, и, упершись грудью в острие своего меча, Сослан вертится на нем и после всего этого остается невредим и очень весел становится он.
Тут же острием вверх воткнул свой меч Мукара возле подошвы горы. Взошел он на вершину горы, кинулся оттуда на острие своего меча, как волчок завертелся, и даже царапины не осталось на нем.
- Эта игра тоже легкая, - сказал Мукара.
- Есть еще у Сослана игра: взбираются на вершину горы самые сильные нарты и сбрасывают целые скалы на Сослана, а он только подставляет свой лоб, и, ударившись о его лоб, в песок рассыпаются камни.
- Взлезай-ка на гору, - сказал Мукара Сослану, - и сбрасывай оттуда самые большие камни, какие только сможешь поднять, а я буду стоять внизу и лоб подставлять. Посмотрим, что из этого выйдет.
Полез Сослан на высокую гору. Глядя ему вслед, Мукара вдруг заметил, что у нартского пастуха кривые ноги. И вспомнилось ему, что был слух, будто у нартского Сослана тоже кривые ноги. Снял свой лук Мукара, вложил стрелу, только хотел прицелиться и вдруг опустил лук. «А что, если это все-таки не Сослан, а простой пастух, - подумал он. - Убью я его, а нарты скажут, что не осмелился Мукара сразиться с Сосланом, а убил его пастуха».