Услыхал священник такие слова и ушам своим не поверил. Потом рассердился, как волк, и закричал мулле:
— Ах ты, старая собака, золото сам украл, а меня в хадзаре запер! Говори, куда девал сундук с золотом?
— Снес его богачу, — отвечает ему мулла.
— А что дал тебе богач за это?
— Золото.
— Сколько?
— Три кармана, — отвечает священнику мулла, а сам руками прикрыл свои карманы.
От этих слов потемнело в глазах у священника, как ночью в бурю. Вцепился он в халат старого муллы и кричит на весь аул:
— Отдавай мне половину золота!
— Не отдам! — кричит мулла. — Скажи спасибо, что я три дня и три ночи кормил тебя и спрятал тебя от гнева богача.
Еще сильнее прежнего потемнело в глазах у священника от злости. Схватил он муллу за бороду и закричал:
— Ты вор, а не мулла!
— Нет, не я вор, а ты! — кричит мулла.
Тогда выдрал священник у муллы полбороды и ударил муллу в лицо.
Выдрал мулла клок волос у священника и ударил священника по голове.
— Ты не священник, а вор-злодей! — на весь аул кричит мулла.
— Ты не мулла, а вор! — на все ущелье кричит священник.
Бьет священник муллу, рвет ему халат и бороду.
Бьет мулла священника, рвет ему волосы и рясу.
Долго ли, мало ли били друг друга священник и мулла — кто знает, только прибежал на шум сосед, за соседом — другой, за другим — третий, и так прибежал во двор к мулле весь большой аул.
Из Черного ущелья на большой шум в большом ауле прибежали и три вора — вор Биндз, вор Дидин и вор Дзинга.
Смотрят горцы — священник бьет муллу, а мулла бьет священника.
Смотрят три вора — мулла бьет священника, а священник бьет муллу.
Слышат горцы, слышат и три вора — кричит мулла на священника:
— Ты не священник, а вор-злодей! Ты украл золото у богача!
Слышат горцы, слышат три вора — кричит священник на муллу:
— Не мулла ты, а лгун! Это ты украл сундук с золотом у богача!
Стоят три вора, слушают и дрожат от страха.
— Лучше уйти нам отсюда, пока не узнал нас мулла, — говорит вор Дидин.
— Правду ты говоришь, Дидин, — сказали вор Биндз и вор Дзинга. — Лучше нам уйти.
И пошли они в Черные горы и спрятались там в темной пещере
Долго ли, мало ли били мулла и священник друг друга; наконец, вышел один горец на середину двора и говорит:
— Хорошие горцы, поверните ко мне ваши уши и слушайте, что я вам скажу.
А когда горцы всего аула повернули к нему уши, он сказал:
— Вот они воры, — а сам показывает на священника и муллу. — Вот кто крал у нас овец и коз, лошадей и коров, баранов и волов! Бросим их в пропасть к самим шайтанам!
— Бросим их к самим шайтанам! — закричал весь большой аул.
Тут схватили горцы священника и муллу, повели их на высокую гору и оттуда бросили их в бездонную пропасть к самим шайтанам.
Пусть враг твой так погибнет, как погибли священник и мулла!
ХАН И БЕДНЯК
Давно-давно жил да был один богатый хан[8]. И жил тот богатый хан на востоке.
Еще жил да был один бедняк. И жил тот бедняк на западе.
У богатого хана был красивый замок, а у бедняка была старая сакля.
У богатого хана был целый табун сытых лошадей.
У бедняка же была одна кобыла, и та худая.
Кони хана паслись на зеленых пастбищах по склонам восточных гор. А кобыла бедняка паслась на голых склонах западных гор.
Так и жили они: хан — в богатстве, а бедняк — в бедности.
Летели дни. И годы шли.
Однажды кобыла бедняка родила жеребенка. Обрадовался бедняк и подумал: «Теперь у меня будут две лошади. Буду я работать на двух лошадях и заживу, как хан».
А хан узнал, что кобыла бедняка родила жеребенка, и подумал: «Отнять надо у бедняка жеребенка. Если не отниму, подрастет жеребенок, бедняк будет работать на двух лошадях и разбогатеет, а как разбогатеет, — перестанет платить мне дань».
Думал, думал хан, потом позвал своих стражников и сказал им:
— Идите и так скажите бедняку: «На востоке пасся ханский жеребец, а на западе паслась твоя кобыла. Заржал ханский жеребец, и оттого твоя кобыла родила жеребенка. Вот и прислал нас хан за этим жеребенком.»
Собрались ханские стражники в путь-дорогу, сели на коней и поскакали к западным горам.
Много ли, мало ли ехали ханские стражники, наконец, доехали они к западным горам, к сакле бедняка. Соскочили ханские стражники с коней у старой сакли.
8